Прекрасные черты - Клавдия Пугачева Страница 5

Однажды, когда я отсутствовала, Брянцев спросил ребят:

– Почему её зовут Капой? Ведь её же имя Клавдия?

И они рассказали ему историю моего превращения. О том как и при каких обстоятельствах Клавдию назвали Каплей, а потом по мере того, как она подрастала, переделали в Капу.

Из детского дома, где жила Клавдия, она вместе с другими детьми часто убегала в разных направлениях, то чтобы найти родителей, которых уже не существовало, а то просто в расчёте на лучшую еду. Целые дни ребята блуждали по улицам, а к вечеру так уставали, что буквально засыпали. Там и заставали их сумерки: в подъездах, на вокзале, на скамейках в парке, в котлах для варки асфальта, да мало ли где. Иногда даже уезжали в другие города, где некоторые из ребят оседали, если кто-нибудь пригревал их, другие же возвращались.

Спящих ребят подбирали, приводили в санпропускник и оттуда снова распределяли по детским домам.

Однажды в нетопленом общежитии детского дома с никогда не просыхавшими стенами и влажными одеялами произошло такое событие. Дикий крик разрезал воздух, потом послышалась брань и ругань, битьё стёкол и ребята увидели зарево, осветившее окна их комнат. Все прильнули к стёклам, а потом один за другим стали спускаться по лестнице на улицу. Воспитатели преграждали путь бегущим, но часть из них уже выскользнули на улицу.

Какая-то толпа кидала камни, била окна в нижних этажах квартир, где-то стреляли. Стайка ребят, выскочивших на улицу, металась с одного места на другое, перебегала с одной стороны улицы на другую и незаметно для себя очутилась в каком-то пассаже.

Хозяева магазинов выбегали сами или выводились людьми с винтовками из помещений и оставляли двери незапертыми. Какие-то люди выносили товар, забрав столько, сколько смог утащить на себе человек. Выскакивая с обезумевшими лицами из магазина, они уносили награбленное.

Ребята, прячась от озверевших людей, очутились в меховом магазине. Войдя туда, они увидели, как трое взрослых разбрасывали картонки, из которых вываливались меха, и срывали с вешалок шубы. Забившись в угол от страха, дети просидели на роскошных шубах, валявшихся на полу, несколько часов. Когда всё утихло и магазины давно обезлюдели, они решили выйти на улицу. Но, высунув нос, поняли, что мороз усилился и им лучше переждать стужу до утра в тёплом углу.

На рассвете Клавдия проснулась в магазине. Она была укутана в меховую шубу, вокруг было пусто. Стояла тишина, которую едва нарушало какое-то сопение, говорившее о присутствии живых существ. Она стала оглядываться. Ребята, как тараканы расползлись по всему помещению. Кто сидел на верхней полке, кто тихо рылся внизу под лавкой, кто что-то перебирал в шкафах.

– Эй, ребята? Вы что делаете?

– А, проснулась! Ну теперь ищи себе одёжку, да потеплее, и айда отсюда, а то ещё скажут, что мы убили хозяина, – проговорил один из мальчиков.

– Как убили? Разве он мёртв?

– Да нет, я так говорю, ведь вчера многих, наверное, поубивали, все магазины стоят почти настежь. Если бы были живы прибежали бы чуть свет.

– А вы что себе берёте? – спросила она. – Я возьму тёплую шапку, муфту себе и девочкам, потом хорошо бы захватить муфту для нашей Цапли (так все называли воспитательницу), а то у неё видели какие отмороженные руки? Правда, ребята, возьмём ей хороший подарочек, а то ведь всё равно всё растащат.

Клавдия вылезла из-под шубы и пошла искать себе одеяние. Каких только мехов не было, какие только шубы не валялись по всему магазину, но ни одна шляпа, ни одна шуба не были ей по размеру. Ребята рылись долго и ожесточённо. Наконец, открыв один ящик в шкафу, она увидела белую пелеринку, шапку, муфточку на тесёмке, горжетку и ещё много каких-то вещей, и всё из белого горностая. Тогда она не знала, как называется мех. Просто он понравился ей потому, что муфточка была маленькая, шапочка не очень падала на глаза, и пелеринка вполне заменяла шубу, поскольку застёжка у шеи крепко держала её на маленьких плечиках. Надев на себя всё это, она посмотрела в большое зеркало. Клавдия была абсолютно удовлетворена. Она захватила ещё муфточку из соболя для воспитательницы и одетая в столь торжественный наряд стала ждать у двери остальных ребят.

Каждый оделся как смог. Один из мальчиков вышел даже в пимах, еле-еле волоча ноги, так они были ему велики. Все двинулись с подарками обратно к себе в детский дом.

Утро было зловеще тихое и морозное, но они бодро шли по пустынным улицам.

Навстречу ехали три всадника с ружьями на плечах. Увидя нас, они с изумлением приостановили лошадей и, крикнув «стой», начали дико хохотать.

– Разрешите спросить, куда шествует «царская фамилия»? – спросил один из них.

Ребята стояли и молчали.

– Ишь, молчат, – сказал другой. – Може вы по-русски не розумиетэ? Може с вами надо по-хранцузски?

– Откуда барахла натаскали? – спросил третий.

– Мы замёрзли, а оно всё равно валяется, – ответил мальчик в пимах.

– Ну вот что, – сказал третий всадник тому, кто первый с нами заговорил, – отведите их, пусть сдадут амуницию и идут к себе.

Клавдия заплакала, ей было жалко расставаться с вещами.

– Ты чего ревёшь-то, ваше сиятельство? Неужто мы вас изволили обидеть?

– Не тронь её, она ведь всего ещё капля, чёрта она понимает. Тепло ей, и всё тут. Ну-ну, утри слезы, «капля», пороть вас не будут, мы «бяков» прогнали, – сказал он, слезая с лошади, и зычно захохотал.

– Ну, пошагали, ряженые, не отставай, «капля». С тех пор её звали Каплей, а потом переделали в Капу.