Павел I - Алексей Песков Страница 5

– Милостивые государи! Императрица Екатерина скончалась, а государь Павел Петрович изволил взойти на всероссийский престол.

Тут некоторые (коих я не хочу назвать не потому, что забыты были мною имена их, но от живого омерзения, которое к ним чувствую) бросились обнимать Самойлова и всех предстоящих, поздравляя с императором» (Ростопчин. С. 170, 171, 174).

«Был составлен манифест, в котором оповещалось для всеобщего сведения о кончине императрицы Екатерины и о вступлении на престол императора Павла I. <…> Сенат и Синод были в сборе» (Саблуков. С. 21). «Обер-церемонимейстер Валуев пришел с докладом, что в придворной церкви все готово к присяге. Император со всею фамилиею, в сопровождении всех съехавшихся во дворец, изволил пойти в церковь <…>.

Половина 12-го ночи

<…> пришедши, стал на императорское место, и все читали присягу вслед за духовенством. После присяги императрица Мария, подошедши к императору, хотела броситься на колена, но была им удержана, равно как и все дети. За сим каждый целовал крест и Евангелие и, подписав имя свое, приходил к государю и к императрице к руке» (Ростопчин. С. 174).

«После полуночи были собраны все гвардейские полки на своих полковых дворах для присяги вступившему на престол императору Павлу I» (Волконский. С. 179).

«Кончился последний день жизни императрицы Екатерины» (Ростопчин. С. 17).

7 ноября

ПАВЕЛ ПЕРВЫЙ

ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ:

МОСКОВСКИЙ, КИЕВСКИЙ, ВЛАДИМИРСКИЙ,

НОВГОРОДСКИЙ, ЦАРЬ КАЗАНСКИЙ, ЦАРЬ

АСТРАХАНСКИЙ, ЦАРЬ СИБИРСКИЙ, ЦАРЬ

ХЕРСОНЕСА-ТАВРИЧЕСКОГО,

ГОСУДАРЬ ПСКОВСКИЙ И ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ

СМОЛЕНСКИЙ, ЛИТОВСКИЙ, ВОЛЫНСКИЙ,

ПОДОЛЬСКИЙ, КНЯЗЬ ЭСТЛЯНДСКИЙ,

ЛИФЛЯНДСКИЙ, КУРЛЯНДСКИЙ И СЕМИГАЛЬСКИЙ,

САМОГИЦКИЙ, КОРЕЛЬСКИЙ, ТВЕРСКИЙ,

ЮГОРСКИЙ, ПЕРМСКИЙ, ВЯТСКИЙ И ИНЫХ,

ГОСУДАРЬ И ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ НОВАГОРОДА

НИЗОВСКИЯ ЗЕМЛИ, ЧЕРНИГОВСКИЙ, РЯЗАНСКИЙ,

ПОЛОЦКИЙ, РОСТОВСКИЙ, ЯРОСЛАВСКИЙ,

БЕЛООЗЕРСКИЙ, УДОРСКИЙ, ОБДОРСКИЙ,

КОНДИЙСКИЙ, ВИШЕПСКИЙ, МСТИСЛАВСКИЙ И

ВСЕЯ СЕВЕРНЫЯ СТРАНЫ, ПОВЕЛИТЕЛЬ И ГОСУДАРЬ

ИВЕРСКИЯ ЗЕМЛИ, КАРТАЛИНСКИХ И ГРУЗИНСКИХ

ЦАРЕЙ И КАБАРДИНСКИЯ ЗЕМЛИ, ЧЕРКАССКИХ И

ГОРСКИХ КНЯЗЕЙ И ИНЫХ НАСЛЕДНЫЙ ГОСУДАРЬ

И ПРОЧАЯ, И ПРОЧАЯ, И ПРОЧАЯ

«По окончании присяги государь пошел прямо в спальную комнату покойной императрицы, коей тело в белом платье положено было уже на кровати, и диакон на налое читал Евангелие. Отдав ей поклон, государь по нескольких минутах возвратился в свои собственные покои и, подозвав к себе Николая Петровича Архарова, спросил что-то у него; пришедши в кабинет, пока раздевался, призвал он меня к себе и сказал:

– Ты устал, и мне совестно; но потрудись, пожалуйста, съезди с Архаровым к графу Орлову и приведи его к присяге. Его не было во дворце, а я не хочу, чтобы он забывал 28 июня. Завтра скажи мне, как у вас дело сделается.

Тогда уже было за полночь, и я, севши в карету с Архаровым, поехал на Васильевский остров, где граф А. Г. Орлов жил в своем доме. Весьма бы я дорого дал, чтобы не иметь сего поручения. <…> Николай Петрович Архаров, почти совсем не зная меня, но видя нового временщика, не переставал говорить мерзости на счет графа Орлова <…>. Приехав к дому Орлова, мы нашли ворота запертыми. Вошедши в дом, я велел первому попавшемуся нам человеку вызвать камердинера графского, которому сказать, чтобы разбудил графа и объявил о приезде нашем. Архаров от нетерпения или по каким-либо неизвестным мне причинам пошел вслед за камердинером, и мы вошли в ту комнату, где спал граф Орлов. Он был уже с неделю нездоров и не имел сил оставаться во дворце; чрез несколько часов по приезде наследника из Гатчины он поехал домой и лег в постель. Когда мы прибыли, он спал крепким сном. Камердинер, разбудив его, сказал:

– Ваше сиятельство! Николай Петрович Архаров приехал.

– Зачем?

– Не знаю: он желает говорить с вами.

Граф Орлов велел подать себе туфли и, надев тулуп, спросил довольно грозно у Архарова:

– Зачем вы, милостивый государь, ко мне в эту пору пожаловали?

Архаров, подойдя к нему, объявил, что он и я (называя меня по имени и отчеству) присланы для приведения его к присяге, по повелению государя императора.

– А императрицы разве уже нет? – спросил граф Орлов и, получа в ответ, что она в 11-м часу скончалась, поднял вверх глаза, наполненные слез, и сказал: – Господи! Помяни ее во царствии Твоем! Вечная ей память!

Потом, продолжая плакать, он говорил с огорчением на счет того, как мог государь усомниться в его верности; говорил, что, служа матери его и отечеству, он служил и наследнику престола и что ему, как императору, присягает с тем же чувством, как присягал и наследнику императрицы Екатерины. Все это он заключил предложением идти в церковь. Архаров тотчас показал на это свою готовность; но я, взяв уже тогда на себя первое действующее лицо, просил графа, чтобы он в церковь не ходил, а что я привез присягу, к которой рукоприкладства его достаточно будет.

– Нет, милостивый государь, – отвечал мне граф, – я буду и хочу присягать государю пред образом Божиим. – И, сняв сам образ со стены, держа зажженную свечу в руке, читал твердым голосом присягу и, по окончании, приложил к ней руку; а за сим, поклонясь ему, мы оба пошли вон, оставив его не в покое. Несмотря на трудное положение графа Орлова, я не приметил в нем ни малейшего движения трусости или подлости. – Архаров завез меня в дом, в котором я жил, говоря всю дорогу о притеснениях, которые он вытерпел в прошедшее царствование, давая чувствовать, что он страдал за преданность государю. Кто не знал его, тот на моем месте мог бы подумать, что он был гоним за твердость духа и честь» (Ростопчин. С. 171–174).

«В течение ночи выпал глубокий снег, а к утру настала оттепель и пошел мелкий дождь» (Саблуков. С. 22). – «Я пошел на Дворцовую площадь, <…> увидев ходящих близ средних ворот Зимнего дворца нескольких офицеров, <…> пошел к ним из любопытства; каково же было мое удивление видеть самого наследника <Александра Павловича>, в 2 часа ночи, в мундире лейб-гвардии Семеновского полка нового <гатчинского> покроя, в андреевской ленте и шарфе по кафтану и с ним вновь назначенного санкт-петербургским комендантом генерал-майора Аракчеева, плац-майора Капцевича и плац-адъютанта Апрелева, расставляющих новые пестрые будки и часовых» (Волконский. С. 178–179). – «Едва мы дошли до Дворцовой площади, так уже нам сообщено было множество новых распоряжений» (Саблуков. С. 22).