Айседора Дункан - Морис Левер Страница 5

Одна перед лицом океана, она медленно отдается неотразимому возбуждению, пробегающему по всему ее телу. Закинув голову назад, набрав полную грудь морского воздуха, бежит она босиком, словно какая-то посторонняя сила увлекает ее. Прыгая вдоль берега, инстинктивно покоряется бурной симфонии моря. В покачивании рук и ног, в прогибах бедер и спины она открывает для себя гармонию движения волн. Великий ритм вселенной управляет и могучей жизнью океана, и хрупким танцем девочки. Айседора отдается этому единству с какой-то дикой радостью. Протянув руки, словно держа кубок, она ловит последние лучи солнца и опрокидывает их на себя широким жестом, целомудренным и смелым одновременно, как юная вакханка, приносящая жертву на алтаре Диониса. Устремив взгляд к горизонту, она опьяняется простором, ее окружающим, облаками, несущимися по небу, запахом водорослей, теплой влажностью бедер, буйством крови, бьющейся в висках, воздушным полетом своего тела, тяжестью волос, взмокших от пота. Это было восторгом и исступлением ребенка, одурманивающего себя собственным опьянением, без устали натягивающего струну желания до самой высокой ноты, на грани предела, за которым разрываются сердца… Обряд радости… Душа переполнена счастьем…

Своим танцем Айседора, не зная усталости, открывает утро мира.

Исключительно редкий случай: она родилась и танцовщицей, и… педагогом одновременно. Обновляя постоянно танец, которому ее никто не учил, она открывает в себе призвание учить танцевать других. Ей еще не было и десяти лет, когда мать увидела однажды, как она учит с полдюжины девчонок арабескам и девлопе.

— Во что ты играешь, Айседора?

— Не волнуйся, мама. Это моя школа танцев.

Тогда Мэри садится за рояль, и все танцуют мазурку. Но самое невероятное то, что эта новоявленная школа становится популярной. Дети из соседних домов приходят сюда регулярно, а родители даже платят скромное жалованье маленькой учительнице танцев. К двенадцатилетию Айседоры учеников стало так много, что Элизабет начинает ей помогать в качестве репетиторши. К тому времени Айседора бросает школу, где она ничему не научилась, и посвящает все свое время ученикам, помогающим ей зарабатывать немного денег. Она делает высокую прическу, носит юбки с турнюром и выдает себя за четырнадцатилетнюю. Стройная, с оформившейся фигурой и длинными ногами, она выглядит девушкой. Ее школа, сразу прослывшая новаторской, привлекает богатую клиентуру снобов Сан-Франциско, падких на авангардистские методы.

Между тем Айседора не имела никакой методики и не будет ее иметь в дальнейшем. Она просто предается фантазии и на ходу импровизирует фигуры. Главное — она старается согласовать свои движения с теми впечатлениями, что навевает музыка или поэзия. Один из первых ее танцев вдохновлен стихотворением Лонгфелло: «Запустил я стрелу в небеса». Это — целая программа!..

Однажды старая подруга матери, долго жившая в Вене, сказала Айседоре: «Ты напоминаешь мне Фанни Эльслер ^[3]». Затем, повернувшись к матери: «Дорогая Мэри, совершенно необходимо показать ее балетмейстеру…»

На следующий день ее записали в академию классического танца. Ужас! Плохо освещенный ветхий дом, станки вдоль зеркальных стен, расстроенный рояль. От нее требуют, чтобы она стояла на пуантах, хотят изломать ей тело нечеловеческой гимнастикой. Она — на дыбы. Пуанты? Но ведь в жизни никто не ходит на пуантах! Это неестественно! К тому же что может быть глупее, чем все эти антраша, же-те-батю, фуэте, балансе!.. Ересь какая-то. Ужасное святотатство. Бездушная механика. Оковы, деформирующие тело и сдерживающие его порывы. В обучении танцам она признает только одну школу — природу и одного учителя — Терпсихору. Искусство — это прежде всего освобожденное тело. «Я противник балета, — заявила она матери. — Это фальшивый, абсурдный жанр, не имеющий ничего общего с искусством. Я хочу уйти из этой школы!»

Понятия Искусство и Красота никого из Дунканов не оставляют равнодушным, поэтому Мэри Дункан решает забрать дочь из балетной школы. И больше ноги ее там не будет. Айседора заимствовала учение Франсуа Дельсарта ^[4], которое восприняла через труды его последователей. Как и Дельсарт, она считает, что главное — не работа ног, а движения торса, этого эмоционального центра тела, места, откуда излучается энергия, где сходятся все нервы и интеллект. Солнечное сплетение и принимает и распространяет все наши чувства, командует нашими действиями. Оно же является центром пластической выразительности. По мнению Дельсарта, искусство танца не может претендовать на нечто возвышенное, не опираясь на культуру и философию. Убежденная, как и он, в существовании постоянной связи между телом и духом, Айседора перечитала за несколько месяцев множество книг в публичной библиотеке. Диккенс, Теккерей, Шекспир, греческие трагики, французские, испанские, итальянские классики — вот ее чтение. Позже в греческом искусстве — чистой и свежей прелести дохристианской цивилизации — она найдет подтверждение своей теории.

Августин без ума от театра и мечтает стать актером. Он ставит спектакли и играет в них с сестрами и братом Раймондом. Соседи и друзья заходят из любопытства посмотреть, потом приходят еще раз, их становится все больше. Скоро семейная квартира не вмещает всех желающих, и молодые люди снимают сарай, где устраивают концерты, посвященные поэзии, музыке и танцам. И вот уже вся округа теснится в деревянном сарае. Чудеса находчивости возмещают нехватку средств. Свежесть, спонтанность, поэзия, веселье, оригинальность и талант актеров восполняют их неопытность.

«Мы уже не любители, — воскликнул как-то один из членов „клана“. — Пришло время ставить настоящий спектакль, на настоящей сцене, перед настоящей публикой!»

Кто сказал это первым? Не важно! Предложение принимается с энтузиазмом. На следующий же день начинаются шумные и веселые репетиции. Рой зашумел в улье. Миссис Дункан вдохновенно берет бетховенские аккорды, Элизабет воркует старинные ирландские баллады, Раймонд возносит к небу оды Пиндара, Августин в роли принца Датского, с затуманенным взором и кухонным ножом в руке, вопрошает в сотый раз, быть или не быть, а сестра их Айседора, грациозно сомкнув руки кольцом и вдохновенно вытянув стан, готовится принести себя, как Ифигению, в жертву. Все это среди криков, игры, слез и безудержного смеха. В каждом живет дух «клана», он охраняет их и поддерживает.

Через месяц спектакль в основном готов. Семейная труппа собралась в турне по западному побережью: Санта-Клара, Санта-Роза, Санта-Барбара… У каждого своя задача, и каждый справляется с ней отлично. Айседора танцует. С упоением, словно в каком-то трансе. Впервые ее танец демонстрирует не только владение своим телом, но и умение приковывать к себе внимание людей. Она начинает осознавать свою власть над ними. Ей только что исполнилось шестнадцать лет.

В целом турне проходит успешно. Отныне жизнь уже пойдет по другой колее. Надо идти дальше, подниматься выше… Почему бы теперь не попробовать себя в Нью-Йорке? Они собирают скромные доходы от первого спектакля, продают старую мебель, и вот наконец в один прекрасный день Мэри приходит сияющая: