Николай Гумилев - Юрий Зобнин Страница 5

Совершенно противоположный алгоритм адаптации гумилевского наследия к советским нуждам предлагал А. П. Селивановский. У него Гумилев — полностью опустошенный, побежденный и раздавленный революцией враг, воспевший перед смертью свою собственную, вражескую гибель. «Гумилев, — пишет А. П. Селивановский, — учил свое социальное поколение не только жить и властвовать, но и умирать, не бояться смерти, как “старый конквистадор”… И немудрено, что Октябрьскую революцию Гумилев встретил без колебаний — в том смысле, что он был заранее подготовлен к контрреволюционной позиции. Из послереволюционных его стихотворений нужно выделить стихотворение “Заблудившийся трамвай”, особо интересное потому, что оно вскрывает ощущения русского фашиста, предчувствующего свою близкую гибель. […] “Трудно дышать и больно жить”, “навеки сердце угрюмо”, — таковы предсмертные самоэпитафические признания Гумилева. Вождь акмеизма, враг пролетарской революции с начала и до конца, Гумилев закончил свою жизнь в 1921 году как участник белогвардейского заговора, и к этому времени его поэзия "цветущей поры" дала глубокую трещину. Он был побежден — в этом смысл такого психологического документа, как «Заблудившийся трамвай"» (Селивановский А. П. Октябрь и дореволюционные поэтические школы // Селивановский А. П. В литературных боях. М., 1959. С. 274–276). Так вот и нужно опубликовать "Заблудившийся трамвай» (и все подобное) — в назидание подрастающим поколениям. Пусть видят, как корчится русская фашистская гадина под железной пятой раздавившего ее Интернационала!

Качественно иную позицию по отношению к Гумилеву занимали ленинградские критики, прежде всего И. А. Оксенов (Советская поэзия и наследие акмеизма // Литературный Ленинград. 1934. № 48) — не идеологическую, а — стилистическую. Основная идея — он реалист, и мы реалисты. Правда, мы — социалистические, а он — не социалистический, но это не столь важно. А важно то, что Гумилев, чуть ли не единственный, после Некрасова, дал в XX веке образцы подлинно реалистического стихотворчества. С изобилием конкретных описательных деталей. Мораль: опубликовать и ввести в оборот все описательное, по возможности — содержательно-нейтральное. Пейзажи. Интерьеры. Портреты. С деталями. И тем деталям — учиться, учиться и учиться, ибо, что и говорить, — мастер. Мэтр. Против этого не попрешь. А что кроме, то от лукавого.

Подобные «правила игры» вынуждены были принимать и те деятели культуры, которые бескорыстно хотели добиться для советских читателей права на легальное знакомство с творчеством одного из величайших поэтов XX века. Так, В. Н. Орлов в своей книге «Перепутья. Из истории русской поэзии начала XX века» (М., 1976) вынужден был повторить все вульгарносоциологические пошлости о Гумилеве (и не только — увы! — о нем), правда, смягчив их до предельной возможности, — для того, чтобы только подытожить: «Как бы ни оценивать общий смысл и направление их (Гумилева со товарищи, опальных поэтов Серебряного века. — Ю. 3.) творчества, все они обладали бесспорными талантами, были мастерами своего дела, и у каждого из них можно найти хорошие и даже отличные стихи. Право же, нам ни к чему обеднять историю нашей поэзии». В. Н. Орлова не поняли, а, точнее — поняли слишком хорошо. В результате «Литературная газета» откликнулась на выход его книги своеобразной статьей Ф. Чапчахова «Маршруты истинные и ложные»(30 марта 1977 г.), где неукоснительно договаривается «позабытая» автором «Перепутий» мораль: «Точная и подробная карта путей и перепутий русской поэзии начала нашего века возникает на страницах книги Вл. Орлова. На карте этой прочерчены истинные и ложные маршруты: и те широкие дороги, что вели в бессмертие, на вершины настоящей поэзии, бережно хранимой народом, и те глухие, извилистые тропы, что неизбежно заводили в дебри и топи забвения даже даровитых поэтов. Всякий подлинный поэт обязан быть с веком наравне, обязан "всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушать Революцию". Об этом напоминает книга Вл. Орлова "Перепутья"». Впрочем, еще раньше, в 1966 году, весьма скептически оценил перспективы усилий Орлова по «пробиванию» запрещенных поэтов Виктор Андронникович Мануйлов. Откликаясь на статью В. Н. Орлова в «Вопросах литературы», заявляющую тематику «Перепутий», Мануйлов чеканил: «Публикацию или перепечатку идеологически сложных и недостаточно проясненных для наших современников произведений вряд ли целесообразно предварять и оправдывать предисловиями, в которых делается все возможное и невозможное, чтобы снизить значение автора того или иного произведения, всячески разоблачить его, подорвать его моральный, политический или художественный авторитет» (Мануйлов В. А. Благие намеренья и спорные суждения В. Н. Орлова. Текст не опубликован, рукопись представлена В. П. Петрановским).

Все равно ничего ни у кого не получилось!

Высшие коммунистические идеологические структуры достаточно долго наблюдали за работой критиков-«спецов», а потом пришли к единственно правильному выводу: ни о каком использовании наследия Гумилева в советском культурном обиходе не может быть и речи. Любопытно проследить за эволюцией методики трактовки фигуры Гумилева в советских энциклопедиях.

В Малой советской энциклопедии (Изд. 1. Т. 2.1929) — краткая справка: «холодный, рассудочный лирик, мастер строгой формы».

Большая советская энциклопедия (Изд. 1. Т. 19.1930) — достаточно объемная, хотя и «разгромная» статья Г. Лелевича.

Малая советская энциклопедия (Изд. 2. Т. 3.1935) — краткая справка, перечень книг (неполный) и информация о том, что в 1921 г. расстрелян «за контрреволюцию».

Большая советская энциклопедия (Изд. 2. Т. 13. 1952, согласно алфавиту) — имя проигнорировано.

Энциклопедический словарь (Т. 1. 1953, согласно алфавиту) — имя проигнорировано.

Энциклопедический справочник «Ленинград» (1957) — имя проигнорировано.

Малая советская энциклопедия (Изд. 3. Т. 3. 1959) — краткая справка, перечень книг (неполный) и информация о том, что в 1921 г. расстрелян «как участник белогвардейского заговора».

Энциклопедический словарь (Изд. 2. Т. 1. 1963) — краткая справка, перечень книг (неполный) и информация о том, что в 1921 г. расстрелян «как участник белогвардейского заговора».

Большая советская энциклопедия (Изд. 3. Т. 7.1972) — статья Ф. Е. Бухиной, содержащая краткие биографические сведения, перечень изданий и заключение: «Особенность поэзии Гумилева — чеканность ритмов, гордая приподнятость тона. Недостаток его поэзии — экзотичность, уход от современности, культ силы, восхваление волевого начала. Гумилев не принял революцию, оказался причастным к контрреволюционному заговору и в числе его участников был расстрелян».

Советский энциклопедический словарь (М., 1980). Дословно: «Гумилев Николай Степанович (1886–1921) — русский поэт. В 1910-е годы глава акмеизма. Для стихов характерна апология "сильного человека", декоративность, изысканность поэтического языка (сб. "Путь конквистадоров" 1905, "Костер" 1918, "Огненный столп" 1921). Расстрелян как участник контрреволюционного заговора».

В школьных учебниках Гумилев последний раз упоминается в 1954 году: «В начале второго десятилетия XX в. в поэзии возникло еще одно реакционное течение — акмеизм (Гумилев, Ахматова и др.). Поэты этого течения, как и символисты, порывали с патриотическими традициями русской литературы, клеветали на революцию; искусство они определяли как "веселое ремесло", стремились укрыться от неприятной действительности "в мизерные личные переживания и копание в своих мелких душонках" (A.A. Жданов)» (Тимофеев Л. И. Русская советская литература. Учебник для 10 класса средней школы. М., 1954. С. 128).