На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота - Иван Крузенштерн Страница 5

Через сие можно было бы достигнуть до того, чтобы мы не имели более надобности платить англичанам, датчанам и шведам великие суммы за ост-индские и китайские товары. При таковых мерах скоро бы пришли россияне в состояние снабжать сими товарами и немецкую землю дешевле, нежели англичане, датчане и шведы, потому что для них построение, оснастка и содержание судов стоит гораздо дороже и что они покупают товары за наличные деньги. Нельзя не полагать, что Российская ост-индская компания сделалась бы впоследствии столь важною, что малые ост-индские компании в Европе, как то: датские, шведские и голландские, не могли бы с нею никак равняться. В сем-то и состояло содержание моего начертания.

По возвращении моем, наконец, из Англии в Россию хотел я подать лично начертание сие президенту коммерц-коллегии Соймонову, но позволения на приезд в Санкт-Петербург не последовало. Между тем Соймонов получил отставку, преемником сделался князь Гагарин, наименованный тогда министром коммерции. Хотя Соймонов и находился уже в отставке, но я, невзирая на то, все хотел еще подать ему свое начертание, ибо был уверен, что он, если одинаковых со мною о том мыслей, имеет довольно еще сил к подкреплению представляемого и чтобы довести оное до исполнения. Однако он выехал по отставке из С.-Петербурга и скоро после в Москве умер. В сие время граф Кушелев управлял морскими силами; не могши лично представить ему моего плана, сообщил я оный ему письменно, но получил ответ, который меня лишил всякой надежды произвести оный в действие. Старания мои возбудить в частных людях желание к такому предприятию были равномерно тщетны. Может быть, и удалось бы мне успеть в сем, если бы имел я позволение пробыть в Санкт-Петербурге большее время; но сего не последовало.

Наконец, взошел на престол Александр I, и я начал помышлять опять о сем предмете, коль скоро адмирал Мордвинов заступил место графа Кушелева, то, не теряя времени, привел я начертание свое снова в порядок, сделав в нем некоторые перемены; ибо двухгодовое пребывание мое в России доставило мне о многом обстоятельнейшее сведение; но существенность оного осталась та же. Приготовив надлежащим образом, послал я оное в начале 1802 г. в Санкт-Петербург к адмиралу Мордвинову и вскоре получил ответ, что он находит начертание мое достойным внимания и что будет всемерно стараться произвести оное в действие.

Между тем он сообщил оное коммерц-министру, ныне государственному канцлеру графу Николаю Петровичу Румянцеву, который тоже одобрил мое представление, и предложенные в оном способы к споспешествованию и распространению нашей американской торговли показались ему столь основательными, что он принял в сем деле живейшее участие; и действительно, нужно было подобное рвение, каковое оказали граф Румянцев и адмирал Мордвинов, чтобы могло быть тотчас произведено в действие такое предприятие, которое по одной новости своей подвержено было великому противоречию и многим препятствиям.

Справедливость требует сказать здесь, что граф Николай Петрович Румянцев был главный виновник сего путешествия; ревностное его попечение об оном было неослабно с самого начала до конца. Да будет позволено мне изъявить ему чувствительную благодарность как именем моим, так и именем всех моих подчиненных за исходатайствование по возвращении нашем у императора различных милостей, оказанных его и. в. со свойственной ему щедротою всем участвовавшим в оной экспедиции ^[16], в числе коих важнейшим почитаю я повеление его и. в. напечатать описание этого путешествия на счет кабинета.

По общему рассмотрению моего представления графом Румянцевым и Николаем Семеновичем Мордвиновым это дело представлено было государю и вследствие его повеления потребован я в июле месяце в С.-Петербург ^[17]; по прибытии моем туда объявил мне адмирал Мордвинов, что государь определил, чтобы я был сам исполнителем своего предначертания. Сие неожиданное последствие привело меня в немалое смущение. Обстоятельства мои переменились и сделали принятие сей возлагаемой на меня важной обязанности несравненно труднейшим против прежнего. Более полугода уже прошло, как я разделял счастье с любимой супругой и ожидал скоро именоваться отцом. Никакие лестные виды уже не трогали сильно меня.

Я вознамерился было оставить службу, дабы наслаждаться семейственным счастием. Но от сего надлежало теперь отказаться и оставить жену в сугубой горести. Чувствования мои воспрещали принять сие лестное поручение. Но адмирал Мордвинов объявил мне, что если не соглашусь быть сам исполнителем по своему начертанию, то оно будет вовсе оставлено. Я чувствовал обязанность к отечеству в полной мере и решил принести ему жертву. Мысль сделаться полезным, к чему стремилось всегда мое желание, меня подкрепляла; надежда совершить путешествие счастливо ободряла дух мой, и я начал всемерно заботиться о приготовлениях в путь, не испытанный до того россиянами.