Линия жизни. Как я отделился от России - Карл Густав Маннергейм Страница 5

Показательным было и то, каким образом генерал Мищенко планировал взорвать железную дорогу в Маньчжурии где-нибудь к северу от Порт-Артура. Я вызвался выполнить эту операцию, но ее доверили выполнить другому, более молодому офицеру. Поскольку командование знало, что генерал Ноги передвигается на север, то на такую операцию необходимо было обратить больше внимания, чем на захват Инкоу, и сосредоточить для нее значительные силы. Вместо этого были поспешно собраны шесть слабых эскадронов из различных полков, и это временное формирование отправили взрывать важнейший на данном этапе военных действий железнодорожный мост! Произошло то, что и должно было произойти, – попытка провалилась.

В январе наш полк принимал участие в известном наступлении под Сандепу – им руководил мой соотечественник Оскар Гриппенберг, известный со времен Туркестанской войны. Таким образом, я получил возможность участвовать в единственной в своем роде широкомасштабной военной операции – единственной в том смысле, что по крайней мере ее начало было многообещающим. Нам следовало вклиниться в левый фланг противника и разведать возможности для крупного удара по оборонительным укреплениям японцев. Несмотря на успешное начало, главнокомандующий, вмешавшись в операцию, принялся отзывать один батальон за другим, собирая вокруг себя все больше новых полков, и, таким образом, сделал все, чтобы дальнейшее наступление стало невозможным.

Генерал Алексей Николаевич Куропаткин командовал русскими войсками в сражениях при Ляояне, Шахэ, Сандепу и Мукдене во время Русско-Японской войны

Мне пришлось удостовериться, как прекрасно японцы использовали рельеф местности и насколько они были незаметны в своей форме цвета хаки. В русской армии тогда еще не было полевой формы. В тактическом отношении артиллерия противника сильно превосходила нашу. Японцы использовали замаскированные артиллерийские позиции, в то время как русская артиллерия вела огонь с открытой местности.

Вскоре противник начал наступление на фронте шириной до 150 километров. Это наступление было отражено только на левом фланге – частями, которыми командовал генерал Линевич. Ответным шагом главнокомандующего был приказ об общем отступлении. На правый фланг приказ поступил с большим опозданием, поэтому он был выполнен абсолютно бездарно. Войска на фланге, оказавшемся под угрозой, не были отведены под покровом ночи – они простояли до утра, после чего началось практически беспорядочное отступление. Японцы преследовали наши части небольшими подразделениями, каждое из которых было вооружено несколькими орудиями. Умело используя холмистую местность, противник нанес нам большие потери, что привело уже просто к паническому бегству.

Однако японцы все же не смогли использовать достигнутые успехи для одержания решительной победы. Линия фронта установилась в 170 километрах к северу от Мукдена. После всех этих событий генерала Куропаткина отстранили с поста главнокомандующего, а на его место назначили генерала Линевича, который за короткое время смог привести армию в боевое состояние. Военные действия на суше завершились с разгромом русской армии при Мукдене.

За разгромом на суше последовало и морское поражение. В мае 1905 года у островов Цусима японский флот полностью уничтожил Вторую русскую тихоокеанскую эскадру. В начале июня российский император принял предложение американского президента Теодора Рузвельта о посредничестве. Было крайне необходимо начать мирные переговоры, поскольку массовые волнения в России вполне могли перерасти в революцию.

Последствия войны с Японией ожидались очень тяжелыми. Но по мирному договору, подписанному 5 сентября 1905 года в Портсмуте, Россия потеряла довольно мало. Единственным территориальным приобретением Японии стала южная часть острова Сахалин. Россия, со своей стороны, отказалась от прав на Ляодунский полуостров с городами Порт-Артур и Дальний и от концессии на железную дорогу в Южной Маньчжурии. Права на использование Южно-Китайской железной дороги Россия сохранила. Корея была признана сферой влияния Японии. Никаких претензий на компенсации предъявлено не было.

* * *

Поскольку я отправился на войну добровольцем и потому не числился проходящим службу в полку, а потребности в штабных офицерах сократились, то в ноябре 1905 года я был отправлен обратно в Петербург. Я ехал вместе с тремя молодыми офицерами, следовавшими в отпуск. Путешествие через неспокойную Сибирь заняло около тридцати суток, и мы прибыли на место лишь в конце декабря.

За время нашего путешествия легко было прийти к выводу, что армия находилась на грани развала. Новообретенная «свобода» воспринималась очень просто: военные полагали, что могли делать все, что им заблагорассудится. Революция распространилась по линии Сибирской железной дороги вплоть до Дальнего Востока. Вокзалы и железнодорожные депо находились в руках бунтующих солдат. Само слово «свобода» в эти дни служило паролем. Коменданты вокзалов были беспомощны, а тех, кто пытался навести порядок, расстреливали. Когда поезд прибывал на ту или иную станцию, не было никакой гарантии, что он будет в состоянии двигаться дальше. Ведь паровоз могли отцепить и передать какому-нибудь воинскому эшелону. Все хотели поелику быстрее добраться до дома.

Непосредственно на театре военных действий порядка было заметно больше – скорее всего, потому, что пока еще не существовало «солдатских советов»: они возникнут только 12 лет спустя. Впрочем, и там, во фронтовой зоне, не было уверенности в том, что в один прекрасный день солдаты не примут участия в этих волнениях.

Когда мы прибыли в Петербург, ситуация там по-прежнему оставалась неспокойной. Царский манифест от 17 октября 1905 года, названный «Манифестом свободы» и обещавший более широкие гражданские права и либеральную конституцию, конечно же, не смог предотвратить революционную волну, которая прокатилась по всей стране. Но порядок, во всяком случае, удалось навести, и монархия была спасена – в Петербурге и Москве с помощью гвардейских полков, не принимавших участия в войне, а в других районах страны – с помощью кавалерийских частей.

Только после революции 1917 года стало известно, что за день до объявления «Манифеста свободы» император Николай II решил было отречься от короны в пользу своего брата великого князя Михаила, но в последний момент отказался от этого намерения. Остается только гадать, что могло произойти в будущем, если бы император освободился от непосильной для него ноши. Двенадцать лет спустя Николай II сделал это, но – слишком поздно.