Свастика и орел. Гитлер, Рузвельт и причины Второй мировой войны. 1933-1941 - Джеймс Комптон Страница 5

Муни пытался объяснить ему, что Рузвельт человек умеренных взглядов. Кудаи дал понять, что он (Кудаи) считает политику Рузвельта «неправильной, абсолютно неверной», что Англия потеряла былую силу и что, хотя в Западном полушарии все боятся немецкой армии и даже опасаются ее вторжения в Америку, он надеется убедить американский народ, что победа Германии в Европе ничем ему не угрожает. Что касается беседы с Уэлльсом, то Гитлер писал Муссолини, что не узнал от него ничего нового и вообще не понимает, зачем явился к нему этот американец. Как отметил в феврале 1940 года в своем дневнике Ульрих фон Хассель, бывший немецкий посол в Риме: «Гитлер и американцы говорят на столь различных языках, что понимание между ними просто невозможно». Даже Стоддард, который нарисовал Гитлеру розовую картину будущего нацизма в Америке, ушел от фюрера разочарованным, а о Гувере Гитлер высказался весьма кратко: «Мелкий человечишко – в нашей стране сгодился бы только на то, чтобы занять должность местного партийного служаки».

Какая же картина Америки сформировалась у Гитлера на основе этой отрывочной информации и почти полного отсутствия интереса? Мы легко можем представить себе, что отношение к ней Гитлера как к капиталистической демократии, морской державе за пределами Европы, да к тому же многонациональной стране с мощной еврейской прослойкой было опутано многочисленными предрассудками. Они были столь сильны, что фюрер не хотел считать Америку частью политического мира. Ганфштенгль был, вероятно, совершенно прав, когда утверждал, что американцы для Гитлера как нация не существовали. В письме автору доктор Томсен, который позже стал поверенным в делах немецкой миссии в Вашингтоне и присутствовал на заседаниях кабинета министров до 1936 года, писал: «Я не помню, чтобы Америка хотя бы раз стала темой обсуждения кабинета министров». Бывший консул генерал Видеман [10]утверждал, что для Гитлера Америка не представляла никакого интереса. За исключением нескольких замечаний, сделанных Доддом о том, что Гитлер интересовался, как отнеслось к тому или иному событию американское общественное мнение, нет никаких свидетельств того, что Гитлер считал Соединенные Штаты политической силой, с которой надо считаться, по крайней мере до начала войны в Европе. Если он и упоминал их в разговоре, то только в качестве иллюстрации какого-нибудь общего положения.

Впрочем, в этом нет ничего удивительного, если вспомнить о том, что Гитлер считал критерием величия нации. Он не находил в США ни расовых, ни культурных, ни духовных ценностей, которые, по его мнению, служили главными признаками здоровой нации. «Что такое Америка? – спрашивал он Ганфштенгля. – Это страна миллионеров, королев красоты, глупых пластинок и Голливуда». В 1942 году он не видел для американцев никакого будущего.

«Это страна, находящаяся в состоянии упадка, раздираемая на части расовым и социальным неравенством. Мне в тысячу раз больше нравится Европа. Америка вызывает у меня лишь ненависть и отвращение, полуеврейская-полунегритянская страна, где все основано на власти доллара».

«Американцы – заявлял он, – это люди с куриными мозгами. Эта страна – карточный домик, выстроенный на шатком основании материального благополучия. Американцы живут как свиньи, – добавлял он, – хотя и в очень роскошном свинарнике» [11].

Когда Раушнинг спросил его, возможна ли дружба между Германией и Америкой, Гитлер ответил: «О какой дружбе ты говоришь? О дружбе с еврейскими грабителями и толстосумами или с американским народом?» Гитлер, по-видимому, был искренне убежден, что американцы в буквальном смысле слова находятся в подчинении у евреев. Еврейская клика в американском правительстве и пресловутый еврейский контроль над прессой, радио и кино были излюбленными мишенями для гитлеровских насмешек. В 1938 году он назвал Америку страной «еврейских отбросов» и потом часто повторял эту мысль. А политика Соединенных Штатов представляет собой «гнусный, предсмертный бред продажной и изжившей себя системы, которая является позорным пятном в истории этого народа». После этого он пустился в рассуждения об американской истории. «После Гражданской войны, – заявил он, – в которой, вопреки всякой исторической логике и здравому смыслу, Север одержал победу над Югом, американская нация пребывает в состоянии политического упадка. Несмотря на кажущееся процветание экономики и политических учреждений, Америка все глубже и глубже увязает в болоте самоуничтожения».

В лице Америки, утверждал Гитлер, мы имеем пример нации, которая из-за своего расового вырождения лишилась стремления к самосохранению, которое он считал главным стремлением здорового общества. А пример с Гражданской войной демонстрирует привычку Гитлера вводить в политические монологи ссылки на исторические события и использовать их для подтверждения своего толкования современных событий.

Далее Гитлер сказал: «Прикрываясь разговорами о демократии, страной правят кучка толстосумов… массовая коррупция и продажные законы». Возвращаясь к теме Гражданской войны, он выразил сожаление, что она уничтожила зачатки нового социального порядка, основанного на рабстве и неравенстве. «Но надежда еще не потеряна. В определенных слоях американского среднего класса и среди фермеров еще не угас боевой дух колониальных дней. И мы должны пробудить этот дух. Он еще не погиб окончательно». Гитлер связывает все свои надежды с той ненавистью, которую эти классы якобы питают к неграм и евреям, и заключает, что «только национал-социализм сможет освободить американский народ от правящей клики и возвратить ему средства, способные сделать эту нацию великой». Однако он не уточнял, будет ли возрождение американского народа сопровождаться теми же жестокими мерами, которые применялись немцами для установления нового порядка в Европе.

Единственное, что производило впечатление на Гитлера, – это достижения американской экономики, науки и архитектуры. Что касается архитектуры, то фюрер требовал от посольства в Америке, чтобы оно присылало ему фотографии американских архитектурных сооружений, особенно в Вашингтоне. Хорошо известен его интерес к автомобилям, который заставлял его восхищаться американской автомобильной промышленностью и ее живым символом, Генри Фордом. «Он создавал свои машины для широких масс, – заявил фюрер в интервью «Нью-Йорк таймс» в 1933 году. – Он больше всех сделал для уничтожения классовых различий». «Фольксваген» создавался в подражание Генри Форду [12].

В «Застольных беседах» фюрер признавал, что в области экономики Германия должна многому поучиться у США, и снова заявлял, что массовое производство и снижение цен на автомобили произвели на него особенно сильное впечатление. Но когда Гитлер заговорил о нестабильности американской экономики, его восхищение тут же угасло. В 1932 году он был искренне убежден, что Соединенные Штаты находятся на грани революции, и заявлял, что вызвать в Америке беспорядки, которые перерастут в революцию, – дело совсем не сложное. В 1940 году он высказал мысль, что так называемым благосостоянием в Америке пользуются только капиталисты. Удел же рабочих – нищета и безработица. Восхищение Гитлера не распространялось на сельское хозяйство. Основывая свою оценку на фильме «Гроздья гнева», он в 1943 году сообщил своим генералам, что «американские фермеры измотаны непосильным трудом, не имеют никакого пристанища и бродят по стране в поисках работы».