Третий Рейх. Гитлер-югенд - Сергей Кормилицын Страница 5

Это обращение преследовало несколько целей. С одной стороны — следовало выразить почтение по отношению к умершему, показать значимость его заслуг перед Родиной. С другой — разделить народную скорбь, еще раз продемонстрировать близость народа и власти. Главная же задача заключалась в том, чтобы показать преемственность власти, непосредственную близость фон Гинденбурга к национал-социалистам: «30 января 1933 года он открыл молодому национал-социалистическому движению ворота Империи. <…> В нем воплотилось то глубинное примирение, которое наступило 30 января 1933 года между Германией вчерашнего и завтрашнего дня <…>: классы и сословия объединились под знаком национал-социализма в прочную, неразрушимую народную общность» [34]. Отдельно Имперским военным министром фон Бломбергом [35]был подготовлен «Указ вермахту» [36]. Этот указ был просто необходим, особенно если учесть невероятную популярность президента Гинденбурга как главнокомандующего. Основной целью указа было призвать армию к подчинению новому правительству как правопреемнику фон Гинденбурга. Солдаты и офицеры вермахта призывались, следуя примеру покойного фельдмаршала, «вступить на путь в германское будущее, полное доверия к вождю Германской Империи и народа Адольфу Гитлеру».

В целом, исходя из текста этих двух документов, можно заключить, что усилия пропагандистов НСДАП были направлены на возможно скорейшую канонизацию Гинденбурга как «предтечи» Гитлера. Особенно важную роль в этом деле сыграло опубликованное 12 августа завещание рейхспрезидента [37]: «Мой канцлер Адольф Гитлер и его движение позволили германскому народу совершить исторический решающий шаг к внутреннему единству, поднявшись выше всех классовых разногласий и различий социальных условий. Я покидаю мой германский народ с твердой надеждой, что мои чаяния, которые сложились в 1919-м и постепенно зрели до 30 января 1933 года, будут развиваться до полного и окончательного осуществления исторической миссии нашего народа» [38]. Всего через несколько дней после своей смерти Пауль фон Гинденбург превратился из реального человека в символ, обладающий теми чертами, которые ему сочли нужным придать специалисты из министерства народного просвещения и пропаганды. О трениях между ним и Гитлером уже никто не вспоминал.

Последним, что оставалось совершить новому правителю Германской Империи, была легитимизация полученной власти. Этой цели и должен был служить уже упомянутый всенародный референдум. Сама идея такого мероприятия принадлежала лично Адольфу Гитлеру [39], здраво рассудившему, что его позиция станет прочнее, если бразды правления будут вручены ему народным волеизъявлением. Бюллетень для голосования содержал текст двух документов: «Указа рейхсканцлера об исполнении закона о верховной государственной власти» и «Решения правительства о проведении народного референдума». В нижней трети бюллетеня был напечатан вопрос: «Согласен ли ты, германский мужчина, и ты, германская женщина, с нормой этого закона?» [40], под которым располагалось собственно поле для голосования. Голосование было обязательным: не желавших принимать в нем участие партийные активисты приводили на избирательные участки насильно [41]. Штурмовики патрулировали улицы, задерживая и принуждая принять участие в референдуме всех, у кого на лацкане не было специального голубого значка, выдававшегося всем проголосовавшим. Вероятно, некоторым из тех, кто не хотел носить подобное «украшение», пришлось проголосовать дважды, однако число их было невелико, так что лишние голоса «против» не повлияли на общую картину. Рейхсканцлер был популярнейшей фигурой, и за одобрение закона, передававшего в его руки всю полноту государственной власти, проголосовало примерно 90 % немцев.

Результаты голосования были в высшей степени удовлетворительны, но руководство НСДАП, стремясь закрепить полученный результат, уже 20 августа приняло закон, изменявший формулировку присяги в соответствии с интересами партии. Теперь каждый военнослужащий клялся хранить верность не народу и Отечеству, а Адольфу Гитлеру лично: «Я приношу перед Богом эту святую клятву: я клянусь безоговорочно подчиняться вождю Германской Империи и народа, верховному главнокомандующему вооруженных сил Адольфу Гитлеру и, как храбрый солдат, всегда готов пожертвовать собой». Подобная клятва верности была разработана и для государственных служащих: «Я клянусь: я буду верен и послушен вождю Германской Империи и народа Адольфу Гитлеру, уважать законы и добросовестно выполнять мои служебные обязанности, да поможет мне в этом Бог» [42].

Это было уже серьезно: игра «в темную» подошла к концу. Не желавший давать такую присягу мог забыть о своей профессии. Ему не было места среди государственных служащих, среди тех, кому предстояло стать непосредственными исполнителями воли нового режима. Естественно, что это едва ли не в первую очередь касалось школьных учителей и вузовских преподавателей. Они должны были присягнуть на верность НСДАП и лично Адольфу Гитлеру. При этом многие из них присягали дважды — один раз — как должностные лица, а другой — как члены НСДАП, так как каждый, вступающий в ее ряды, произносил следующие слова: «Я клянусь в непоколебимой верности Адольфу Гитлеру, клянусь в беспрекословном послушании ему и руководителям, которых он мне назначит» [43].