Вильгельм Завоеватель - Джорджетт Хейер Страница 5

Граф Гесмес, который был в восторге от малыша, счастливо улыбался.

— Сразу видно, что в нём течёт моя кровь! — с гордостью проговорил он и снова повернулся к человеку, которого сам ввёл в залу: — Эдуард, у меня растёт достойная смена, не так ли?

Саксонский принц подошёл ближе и, улыбаясь, посмотрел на ребёнка. В отличие от нормандцев, он не был смуглым. Тонкое лицо обрамляли светлые длинные локоны, а глаза, как и у большинства жителей северных островов, были голубыми, и взгляд их говорил о доброте его натуры. Его младший брат Альфред, стоявший в дверях, был похож на Эдуарда, но в выражении его лица было больше сдержанности и целеустремлённости. Братья держались, как подобает сыновьям покойного короля Англии Этельреда. Они мечтали вернуться на родину после смерти Кнута, датчанина, захватившего английский трон [10]. Тогда Эдуард станет королём. А сейчас он был лишь изгнанником, принятым из милости при нормандском дворе.

— Вы поклянётесь любить моего сына, — произнёс Роберт, обводя всех вызывающим, но добрым взглядом. — Он ещё мал, но впереди у него вся жизнь. И он достойно проживёт её, обещаю вам.

Эдуард дотронулся до щёки мальчика.

— Да, я стану любить его как собственного сына, — проговорил он. — Он так похож на вас, граф.

Граф Роберт улыбнулся двоюродному брату и вложил ручонку младенца в его руку.

— Ты будешь преклоняться перед своим племянником, — смеясь, сказал он Эдуарду. — Посмотри, как малыш ухватился за твой палец! Он станет сильным мужчиной.

— Он всегда так делает, — мягко заметила Гелева. — Крепко сжимает в своих кулачках всё, что попадается ему, и кажется, что никогда уже не разожмёт их.

Гелеве не терпелось пересказать графу свой сон, но она не решалась сделать это в присутствии стольких людей.

— В нём течёт горячая кровь, — пошутил Вильгельм Тальвас. — Придётся быть с ним поосторожней, когда он вырастет.

Граф Роберт вынул меч из ножен.

— Если он действительно мой сын, то станет воином, — с этими словами граф положил меч в люльку.

Бриллиант на рукоятке сразу же привлёк внимание мальчика. Он перестал тянуться к украшению, которое носил на шее граф Роберт, и схватился за рукоять. У Дуксии, ещё не пришедшей в себя от приезда в дом столь благородного собрания, чуть не вырвался крик ужаса, когда она увидела, какая опасность угрожает ребёнку. Но Гелева продолжала улыбаться. Малыш крепко держал меч, а вокруг все дружно смеялись.

— Ну, что я говорил? — торжествовал граф Роберт. — Он станет воином, клянусь честью!

— Церковь приняла его? — спросил Эдуард.

— Его крестили с месяц назад в церкви Святой Троицы, — ответила Гелева.

— Какое имя ему дали?

— Вильгельм, милорд.

— Вильгельм-воин! — усмехнулся граф Гесмес.

— Вильгельм-король, — прошептала Гелева.

— Вильгельм, — только и пробормотал лорд Белисма.

Гелева взяла за руку графа. С любовью они смотрели на сына, которого прозвали воином, королём и бастардом [11], а тот, радуясь появлению новой игрушки, теребил рукоять меча своими крохотными пальчиками.

Часть первая (1047—1048)
ЮНЕЦ

С раннего детства со мной никто не считался,

но, по Божьей милости, я сумел показать,

кто я такой.

Вильгельм Завоеватель.

Глава 1

Хьюберт де Харкорт подарил младшему сыну меч в день его девятнадцатилетия.

— Правда, я не знаю, что ты будешь с ним делать, — проворчал Хьюберт.

Рауль носил это оружие уже несколько лет. Но меч этот был совсем не похож на предыдущий: на лезвии рукой неизвестного голландца была выгравирована надпись, а рукоять отделана золотом. Рауль провёл пальцем по инкрустации и медленно проговорил:

— Видит Бог, я найду ему достойное применение.

Отец и сводные братья, Гилберт и Одес, лишь рассмеялись над этими словами. Хотя они и любили Рауля, но его военные способности оценивали невысоко и были уверены, что он окончит свои дни в монастыре.

Рауль действительно нашёл применение оружию: не прошло и месяца, как он поднял его на Гилберта.

После участия в восстании Роджера де Тоэна Гилберт был изгнан из высших кругов общества. И без того непокорный нрав его стал и вовсе безудержным. Поэтому никого не удивляла его ссора с соседом, которая со временем переросла в подобие войны, правда односторонней. Рауль слишком хорошо знал своего брата, чтобы обращать внимание на подобные события. В то время набеги и грабежи были обычным делом в Нормандии. Никому не подчиняясь, бароны и вассалы вели себя так, будто в них вселился бойцовский дух скандинавских предков, постоянно требующий крови. Если бы Джеффри из Бриона осмелился поднять войско и начал угрожать захватом земель Харкорта, Рауль без колебаний надел бы доспехи и вышел на защиту земель. Но Харкорт дал клятву верности лорду Бомону, признав его сеньором, и Джеффри, чьим сеньором был властитель маленького графства Гюи Бургундский [12], не обладавший особой силой и влиянием, не решался на подобный шаг.

Через месяц после своего девятнадцатилетия Рауль оседлал Версерея и поскакал в небольшой рыночный городок недалеко от Харкорта. Он собирался купить новые шпоры, а на обратном пути сократить дорогу, проехав по земле Джеффри де Бриона. Мысль о существующей вражде между домами Бриона и Харкорта пронеслась в его голове, но тогда Рауль не придал ей значения. Вновь она появилась уже днём, когда Рауль возвращался домой. Хотя он не опасался встретить в этот час вооружённых людей Джеффри, юноша всё же тешил себя мыслью о том, что новый меч и быстрый конь спасут его в случае неожиданной опасности. Рауль ехал один, и под плащом у него была лишь вязаная туника, поэтому встреться он с врагом, ему бы пришлось тяжело. Но ему суждено было встретить не врага.