Незнакомая Шанель. «В постели с врагом» - Наталья Павлищева Страница 5

Но были две причины, по которым она не могла этого сделать: Бой финансировал ее текущие расходы, но, главное, Коко любила его! Любила и прекрасно понимала, что Кейпел может в любой день просто исчезнуть из ее жизни. Уйти, уехать, как когда-то отец, и больше не вернуться. Он не был ей чем-то обязан, а любил ли настолько, чтобы не суметь уйти, неизвестно.

Любила ли она его, если сцен ревности никогда не было? Любила, именно потому и не устраивала. Шанель знала: Кейпел мучается, он не может ее просто бросить, но стоит дать повод, закатив хотя бы одну сцену, и мужество для такого поступка у Боя появится. Сколько же нужно было сил, какое терпение, чтобы знать о его изменах, о том, что может бросить, и молчать! Она любила. Даже через много лет Шанель оправдывала своего неверного возлюбленного и за измены, и за пренебрежение к себе, чего не делала в отношении кого-то другого.

Этьену Бальсану надоел роман втроем, он предложил Коко замужество. Но время уже было потеряно, Коко уже почувствовала вкус свободы и первых собственных денег. К тому же для Бальсана была неприемлема работа Коко, мужчина не должен позволять ни жене, ни даже любовнице работать, это недостойно настоящего мужчины. Бальсан даже презирал Кейпела за то, что тот поощрял занятия Шанель.

К этому времени Коко начала уже шить не только шляпки, но и одежду. Она отказала Бальсану, и тот уехал залечивать душевные раны в Аргентину в надежде, что немного погодя Кейпел просто бросит Шанель и она, оставшись одна, вспомнит о своем друге из Руайо. Бальсан точно знал, что Бой никогда не женится на Коко.

Все произошло несколько не так, как ждал Бальсан. Коко занялась модой всерьез, добавив к шляпкам одежду. Что подтолкнуло к этому? Возможно, отчаяние. Кажется, в глубине души она не хуже Бальсана понимала, что никогда не станет мадам Кейпел. Желание доказать себе самой и ему, что чего-то стоит, отчаяние, стремление выбиться в люди, а еще простое желание обеспечить саму себя заставило Шанель развивать дело.

Бой не брал ее с собой никуда, лишь однажды ей удалось буквально вынудить любовника пригласить в казино. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы, на следующий день клиентки валом повалили в ее мастерскую, смотреть, что же такое продает забавная протеже Кейпела. Заказов прибавилось, а вот радости едва ли. Чувствовать себя под перекрестными отнюдь не дружескими взорами не слишком приятно, особенно если у тебя за плечами всего лишь приют в Обазине и жизнь в Мулене. Шанель выдержала.

Подружки из Руайо были более снисходительны, они порой хорошо помогали. У Шанель уже были деньги, но, чтобы открылись двери парижских салонов, деньги были нужны во много раз большие. Это произошло позже, пока ее еще не вводили в круг богемы Парижа, но хотя бы приглашали в театр, ведь подруги из «банды» играли сами и имели достаточно состоятельных любовников.

Так Шанель попала на скандально знаменитую премьеру «Весны Священной» Стравинского в 1913 году. Просто одна из подружек-актрис Кариатис была приглашена своим немецким любовником на спектакль, которого Париж очень ждал, но пожелала взять с собой и французского любовника Шарля Дюллена, денег на такой поход не имевшего. Чтобы ситуация не сложилась слишком уж нелепая, требовалась еще одна свободная женщина. Подвернулась Коко.

Так, сама того не ожидая, она оказалась в гуще театральных событий. Кейпел водил Шанель на «Шехерезаду» в исполнении «Русского балета» Дягилева (до «Весны...» или после неизвестно), тогда на молодую женщину произвели неизгладимое впечатление декорации Бакста. Но в «Весне Священной» потрясающим было все: непонятный, непостижимый танец, декорации, но главное – музыка. Будь Коко воспитана в лучших традициях классического балета, она, возможно, и осталась бы недовольна, но у Шанель не было никакого опыта восприятия современной музыки, потому она поверила Кариатис и собственному вкусу и с удовольствием аплодировала, поражаясь тому, что весь партер свистит и вопит.

Публика действительно сходила с ума, такого не было никогда, достопочтенные зрители партера и лож буквально кидались друг на дружку с кулаками, а шум от топота ног, свиста и выкриков стоял такой, что музыки не было слышно вовсе. Сергею Дягилеву пришлось несколько раз выключать свет, пытаясь успокоить беснующихся парижских эстетов, а композитору просто спасаться бегством из зала.

Глядя вслед этому щуплому очкарику, думала ли Шанель, что через семь лет будет помогать Стравинскому выжить и ей даже станут приписывать роман с Игорем Федоровичем? А тогда она даже во время скандала, вернее до начала спектакля, заметила еще одно: на Кариатис явно оглядывались дамы, причем не осуждающе, а с любопытством, пытаясь запомнить фасон ее платья и то, как уложены и заколоты большим красивым гребнем ее волосы. Коко воочию увидела, что значит диктовать моду, но не в салоне, куда ходят только клиентки, а в театре.

Запомнилось.

Но Кейпел все чаще оставлял ее одну, правда, подбросив идею открыть свой бутик в курортном Довиле. Он арендовал для Коко помещение прямо на главной улице, чтобы модницы, прогуливающиеся вдоль пляжа под зонтиками, могли заглядывать и в бутик. К ней приехали младшая сестра Антуанетта и верная тетя Адриенна, у которой все продолжался многолетний роман с бароном из Мулена. Неизвестно, что говорили Коко Адриенна и Антуанетта, но даже их присутствие не спасло Шанель от тоски и одиночества. Кейпел отдалялся...

Спасала работа: только когда она вставала с ножницами в руках либо перед манекенщицей, либо перед рулоном ткани, она забывала о бедах и тоске. Работа будет спасать ее всегда, только в военное и послевоенное время, когда работы не будет, на Шанель навалится настоящая тоска.

Кроме того, работа давала деньги, а Коко прекрасно знала, что без них никуда. Рассказывая о тех годах биографам, Шанель все время подчеркивала, что была еще несовершеннолетней, маленькой девочкой, даже не имеющей права подписи, мол, поэтому Бой и опекал ее так строго. Это глупость, потому что в 1913 году, когда она всерьез взялась за производство одежды, Коко исполнилось тридцать лет. По любым меркам на ребенка не похоже!

И право подписи у нее давно было, и даже своя чековая книжка, из-за чего они едва не поссорились с Кейпелом. Бальсан отказался дать деньги на организацию ателье и бутика, только предоставил квартиру и предложил выйти замуж. Бой деньги дал, а потом сделал вид, что у нее есть свои, для чего просто открыл Шанель кредит в банке, положив туда в качестве залога собственные бумаги. Получив в распоряжение чековую книжку, Коко принялась тратить, не слишком задумываясь над суммами, нет, она не покупала все подряд, все же сказывалась крестьянская жилка, но кредит превысила. Сообщили об этом, конечно, Кейпелу как залогодателю. Он не стал выговаривать любовнице, просто мягко напомнил, что если та намерена купить что-то очень крупное или дорогое (а Шанель приобрела лаковые ширмы Кормонделя, оставшиеся с ней до конца ее дней), то нужно сначала предупредить его, чтобы лимит был повышен.

Наверное, в ту минуту над Коко разверзлось небо, а под ногами бездна, и грянул неслышный остальным гром. Она-то думала, что обрела свободу и покупает все на собственные деньги, потому тратила, не считая, а оказалось, что это любовник пополняет счет! Для Шанель это было абсолютно неприемлемо, она никогда не желала становиться содержанкой, всеми способами избегала этого с Бальсаном, начав изготавливать шляпки, чтобы иметь свои деньги и ничего не просить у любовника. И вдруг обнаружить, что живешь за счет другого...