Москва ельцинская. Хроники президентского правления - Михаил Вострышев Страница 5

Вот мост через тихую местную реку, С которого сбросить нельзя человека, Поскольку, по данным замеров, река Под этим мостом чрезвычайно мелка. А вот и Борис, что с моста сброшен в реку, С которого сбросить нельзя человека, Поскольку, по данным замеров, река Под этим мостом чрезвычайно мелка. А вот и мешок от вьетнамского риса, Который, по слухам, надет на Бориса, Который был сброшен с моста прямо в реку, С которого сбросить нельзя человека, Поскольку, по данным замеров, река Под этим мостом чрезвычайно мелка.

Председатель Совета Министров РСФСР В.И. Воротников 16 октября 1989 года записывает: «14.00. Заседание Президиума Верховного Совета СССР. Вел М.С. Горбачев. В связи с запросом депутатов и населения о якобы имевшем место покушении на Б.Н. Ельцина предлагаю заслушать министра внутренних дел В.В. Бакатина. Бакатин заявил, что было устное заявление Ельцина представителям милиции о покушении. Он ехал на дачу. Отпустил машину, шел пешком. Его догнала другая машина. Одели мешок. Втащили, отвезли к реке и сбросили с моста в реку. Он в воде освободился, выплыл и пришел на пост охраны дачного поселка “Успенское”, где изложил эти факты. Затем приехали родственники и увезли его. Что касается версии Ельцина (ехал, отпустил машину, шел пешком, его нагнали, одели мешок, повезли и сбросили в реку), то никто: ни его водитель, ни пост ГАИ, мимо которого якобы шел Борис Николаевич, ни фактическая обстановка (высота моста — около 15 метров), ни время происшествия — это не подтверждают. 29 сентября Ельцин позвонил мне (Бакатину), просил не проводить расследование, отозвал свое устное заявление. Но так как факт стал известен не только сотрудникам МВД, то я сказал, что доложу руководству.

Попросили Б.Н. Ельцина дать объяснение. Он говорил коротко, сбивчиво. Что это была шутка, мало ли, что бывает. Это моя частная жизнь. Но попытки угроз и шантажа в мой адрес были. Приходил какой-то полковник КГБ и т. п. На вопросы членов Президиума отвечать отказался».

14 января 1990 года Ельцин вылетел с частным визитом как лидер демократической оппозиции в Токио. Его пресс-секретарь вспоминал: «В аэропорту “Шереметьево-2” он спрашивает: “Как пойдем — через депутатский зал или как рядовые пассажиры?” И сам же решил: “Пойдем как рядовые. А то журналисты увидят в депутатском зале и подумают, что Ельцин только на словах борется с привилегиями”. Прошли через обычную стойку, вошли в салон самолета, и тут я получил серьезную взбучку от Бориса Николаевича. Оказывается, билеты у нас были куплены не в первый класс, а в экономический. То есть, мы должны были лететь как рядовые пассажиры. Я ему говорю, так мы, вроде, как живем теперь без привилегий. Он мне отвечает, дескать, соображать надо: в самолете журналистов-то нет, можно слегка и расслабиться».

В беседах с японскими официальными лицами Ельцин признавал наличие территориальной проблемы во взаимоотношениях между странами, но предлагал действовать поэтапно, и подписание мирного договора отложить на начало 2000-х годов, то есть ко времени появления следующего поколения политиков. Помимо официальных встреч японцы показали Ельцину свою страну. В программе поездки были и остров Хоккайдо, и древний храм, и «завод по производству роботов», и «маленький семейный ресторанчик».

27 апреля 1990 года Ельцин вылетел из Москвы в Лондон, а оттуда на следующий день перелетел на шестиместном самолете на конференцию «Европа без границ» в Испанию. При аварийной посадке самолет почти рухнул на взлетную полосу небольшого аэродрома. Ельцин получил травму позвоночника. В Барселоне ему была сделана операция. Его сторонники в Москве заявили, что это была провокация КГБ.

В Большом Кремлевском дворце с 16 мая по 12 июня 1990 года проходил 1-й Съезд народных депутатов РСФСР. Председателем Верховного Совета РСФСР был избран Ельцин. 12 июня была принята Декларация о государственном суверенитете России.

Иван Полозков

Михаил Полторанин вспоминал: «Бесхитростный Полозков, невысокий, кряжистый, пер против разорителей страны, как раненый кабан на охотников — только трещали камыши. Он будто не знал, что депутаты-директора и депутаты-чиновники давно богатели за счет кооперативов при предприятиях, и предавал эти кооперативы анафеме, теряя сторонников. Когда он взметал по-ленински руку, бросалась в глаза наколка “Ваня”, синеющая у основания большого пальца. Иван Кузьмич своей прямолинейностью, и видом урки, увел из прорусской группы немалое число участников съезда. А высокий, стройный Борис Николаевич извивался ужом. Он то обещал всем защиту от обнищания: “Предложения союзного правительства, в которых предусмотрен рост цен и переход к рынку за счет народа — это антинародная политика. Россия не должна ее принимать”, то предлагал себя съезду, как уцененный товар: “В нынешней обстановке… нужно избирать председателя Верховного Совета на два года”. Это впечатляло: человек не намерен засиживаться во власти, он хочет вытащить Россию из трудностей и уйти. Да еще знает, как безболезненно перейти на рыночные отношения».