Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников - Огаст Крей Страница 5

Личные имена и названия мест

Имена людей и названия мест воспроизводятся по-разному не только у разных авторов, но и у одного и того же повествователя. Это касается в первую очередь восточных имен и названий, но то же самое можно утверждать и в отношении названий Запада, что свидетельствует о том, как мало знали жители Европы о мире в XI столетии. Надо помнить, что столь обычные для современников географические словари и другая справочная литература в Средневековье отсутствовали, а газет и других периодических изданий просто не существовало. Описание мира можно было найти только в произведениях классических авторов древности и в произведениях Отцов Церкви. Неудивительно, что многие местности и города у таких высокообразованных хронистов, как Эккехард, Рауль или Гвиберт, носят римские названия. Менее известные авторы часто на слух воспринимали те или иные названия и в таком виде записывали их на бумаге. Они следовали своим правилам фонетики и произношения, и, учитывая условия, в которых они трудились, их усилия заслуживают признания. Для того чтобы избежать путаницы в названиях, правила произношения были унифицированы. В книге в большинстве случаев используются исторические названия, но там, где это возможно, их заменяют современными.

Значительные трудности возникают при идентификации названий тех или иных мест, которые приводят авторы. Трудно ожидать, что хронисты могли вспомнить спустя много лет точное название и расположение тех незнакомых местностей, через которые проходила армия. Названия тех городов и иных населенных пунктов, где они останавливались на длительное время или в которых произошли какие-либо важные события, они помнили достаточно хорошо. Другие, менее известные, едва могли вспомнить. Все упомянутые места, чье положение можно было с уверенностью идентифицировать, наносились на карту.

Такие имена, как Балдуин, Готфрид и Стефан, встречались довольно часто, и написание их различалось не сильно. Но, к примеру, имя Адемар, который был представителем папы в походе, могли записать и как Хаймарус, Адемарус, Аймарус и прочее. Гвиберт, описывая назначение папского викария для похода, признает, что он не знает его имени, что характеризует разобщенность между людьми в то время. Имена западных вождей похода стандартизированы. Имена восточных деятелей были сложны для передачи, и потому с ними часто возникает путаница. Иногда в случае с теми персонажами истории, что упоминаются один-два раза, складывается впечатление, что под одним и тем же именем скрываются разные люди. Так, имя Готфрид де Латур пишется то как Гульфер де Датюр, то как Госфрид де Дастур. Этот пример показывает нам, что уже начали появляться прозвища. Интересным фактом было наличие в войске множества людей, что носили одинаковые имена: Раймунд, Роберт, Стефан и Балдуин, так что крестоносцы часто были вынуждены разбираться, кто есть кто, что впоследствии дало начало геральдике.

Единицы времени

Читатель, несомненно, будет удивлен отсутствием точных указаний на время происходивших событий, что совсем не характерно для современного индустриального общества. Даже год не был мерилом времени; автор «Деяний франков» упоминает его только один раз на протяжении всего повествования, охватывавшего четыре года. Раймунд Ажильский вряд ли упоминает его чаще. Более образованный Фульхерий использует его в оценке времени, но скорее для украшения речи, а не потому, что ему это необходимо для фиксации событий. Для того чтобы показать, когда они произошли, обычно называют день памяти того или иного святого или церковного праздника, в который они имели место. Подобной унифицированной практике следовали благодаря влиянию Церкви все хронисты, и она же вошла в быт людей всей христианской Европы. И только необходимость определить, на какой день месяца приходился подвижный праздник Пасхи, заставляла Церковь придерживаться календаря. Старый римский календарь тоже продолжал сохраняться, несмотря на попытки Церкви вытеснить его христианским летосчислением. В результате сохранялись календы, ноны, иды, а дни недели носили древнеримские названия одновременно с канонической нумерацией, начинавшейся от дня Воскресения Господня. Время дня называли согласно богослужебной практике: канонические часы, утреня, 1-й, 3-й, 6-й и 9-й час, вечерня и полунощница. Хотя в народе часто говорили «когда петух пропоет» и «на заре», и ходили другие подобные выражения. Время дня и день года иногда отмеряли псалмами и обычными молитвами. Какие-либо местные особенности измерения времени, обычная практика для Запада, крайне редко встречаются в хрониках.

Счет

Числа, которые используют средневековые авторы при указании на количество людей, озадачивают современных исследователей. Для того чтобы точнее определить численность, стало почти правилом разделить приводимые хронистом цифры на десять. Возможно, было бы правильней считать почти все числа свыше одной тысячи как фигуру речи, цель которой – произвести впечатление присутствия множества людей. Использовались только римские цифры, и ни один средний писатель или средний читатель того времени не был силен в арифметике. Представлялось сложной задачей описать, а также различить нецелое шестизначное число. Помимо чисто технической сложности задачи, лишь немногие имели опыт обращения с подобными большими суммами. Коммерческие, церковные и военные учреждения весьма небрежно обращались с большими цифрами, не имея в этом никакого опыта. В результате хронисты были просто поражены, оказавшись в гуще огромной крестоносной армии. Ничто из их прежнего опыта не могло помочь им определить ее численность. Они часто приводили в качестве оценки фразы «неисчислимая» и «бесчисленная», подобная «морскому песку» и «осенним опавшим листьям». Это настолько же точно отражало численность войска, как и приводимые ими цифры. Точное число участников Первого крестового похода не может быть определено с достаточной степенью точности. Еще не существовало списков личного состава. Также весьма сомнительно, чтобы вожди даже лучше организованных войск, таких как войска Раймунда и Готфрида, точно знали количество сопровождавших их людей. Более авантюрные по своему складу рыцари постоянно совершали вылазки во главе небольших отрядов, отделяясь от основной массы войск. Наиболее робкие рыцари плелись в конце или дезертировали; а новые энтузиасты присоединялись почти на каждой остановке армии. Поэтому численность ее ото дня ко дню постоянно менялась. Фульхерий заявил, что, если бы все, взявшие на себя крест, дошли до Никеи, их было бы 6 миллионов вместо шести сотен тысяч вооруженных людей на самом деле. Скорее имелось в виду пропорциональное соотношение, чем реальные цифры. По современной оценке, численность армии, вышедшей из Никеи, равнялась 105 тысячам человек. Эта цифра была определена опытным путем: в основу расчетов было положено время, необходимое для перехода армии через определенный мост, связывавший европейский берег с Малой Азией. Объединенная армия достигла тогда максимальной численности, но вскоре она резко сократилась, и цифры, приводимые хронистами, становились все более точными. Так что, когда Фульхерий называет число солдат в гарнизоне, оставленном крестоносцами в Иерусалиме, в несколько сотен человек, его словам можно верить.

Если авторам хроник было трудно разобраться с числом собственных войск, то их оценка сил противника несколько озадачивает. Рассказав о всех произошедших за почти тридцать лет сражениях с турками и сарацинами, Фульхерий приходит к заключению: «Что касается погибших и раненых воинов в той или иной битве, то никто не может точно определить их число, но только приблизительно, настолько велики потери. Очень часто, когда повествователи идут на заведомый обман, причина этого заключена в том, что они явно льстят победителям, хотят возвеличить их славу и доблесть воинов своей родной страны и сохранять память о них в будущем. Вот почему они настолько глупо искажают действительность, преувеличивая потери врага и преуменьшая или даже вовсе сохраняя молчание о собственных потерях». Однако критический подход не был присущ авторам и даже самому Фульхерию.