Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I - Питер Акройд Страница 5

Король приказал провести расследование в Бейнардском замке на северном берегу Темзы возле Блэкфрайерс, где епископ Лондона воспользовался возможностью и осудил членов жюри, назвав их «подлыми лживыми трусами». Затем в процесс вмешался сам Генрих, приняв решение помиловать Хорси и других; он повелел его адвокату объявить их невиновными во вменяемом преступлении. Покинув Лондон, Хорси немедля отправился в Эксетер. Казалось, на этом дело было исчерпано.

Тем не менее у случившегося были важные последствия. Тремя годами ранее парламентский созыв 1512 года принял закон, согласно которому церковные прислужники, обвиненные в убийстве, лишались «привилегии духовной неподсудности»; «привилегия» означала, что судебный процесс над клириками велся в церковных судах и к ним не применялась смертная казнь. Церковные прислужники представляли собой низшие чины духовенства, такие как чтец или аколит. На фоне громких обстоятельств дела Ричарда Хунне эта мера приобрела новое значение. Аббат Винчестера объявил членам палаты лордов, что закон 1512 года противоречил законам Божьим и свободам церкви. Текст его проповеди был взят из Первой книги Паралипоменон, «Не прикасайтеся к помазанным Моим».

Генри Стэндиш, страж нищенствующей монашеской братии Лондона и один из духовных советников короля, выразил несогласие. Он настаивал, что никакое из действий короля не могло нанести ущерб интересам церкви и что церковь, в сущности, входила в сферу королевских полномочий. Был поднят основополагающий вопрос, мог ли светский суд привлекать священство к ответственности; мог ли мирской правитель накладывать ограничения на епископа, Богом облеченного властью. Стэндиша призвали появиться перед собором высшего духовенства, отчитаться за свое мнение, и он воззвал к королю с просьбой о защите.

Великое собрание ученых мужей, включавшее всех судей королевства, состоялось в Блэкфрайерс зимой 1515 года и после долгих обсуждений приняло сторону Генри Стэндиша; они обвинили высшее священство в нарушении парламентского статута о предостережении (praemunire) 1392 года, запрещавшего ходатайство к иностранному суду или органу власти. Иностранным органом власти в данном случае являлся папа римский и папский суд. Томас Уолси, которого пожаловали кардинальским титулом всего три месяца назад, предложил королю выразить формальное повиновение и попросил передать дело в Рим. Может показаться странным, но вполне вероятно, что Уолси и король были заодно. Все ждали королевского вердикта. Пришло время Генриху вынести свое решение по делу Генри Стэндиша.

В ноябре монарх обратился к собранию адвокатов и священнослужителей в Бейнардском замке со следующим заявлением: «По воле и дозволению Божьему мы король Англии, и короли Англии испокон веков не имели выше себя никого, кроме Бога. Так разумейте же, что мы сохраним за собой принадлежащие нашей короне права и наши светские полномочия как в этих обстоятельствах, так и впредь». Генрих поддержал позицию Стэндиша.

Возможно, это выглядело как начало великой Реформации XVI века, однако король не сказал ничего нового. В Положении о казначеях 1351 года говорилось о «святой англиканской церкви» во время Эдуарда III как отличной от «папской церкви в Риме». В конце XIV века Ричарда II объявили единовластным императором в своих суверенных владениях. В 1485 году лорд — главный судья Хасси заявил, что король Англии подчиняется лишь одному Богу и власть его превыше папской в пределах государства. В действительности уже Генрих VII неоднократно оспаривал статус церкви, обвиняя высшее духовенство в praemunire; он дал понять, что в его королевстве не место еще одной суверенной власти, и при назначении епископов отдавал предпочтение юристам, а не богословам. Папа не вмешивался.

Возможно, странным было то, что в своем письме к Уолси епископ Лондона обвинял собственных церковников в повсеместной ереси, однако при данных обстоятельствах это было простительное преувеличение. Епископ просто ссылался на тот факт, что у лондонцев существовала давняя и устойчивая традиция антиклерикализма. Всегда звучали призывы к обновлению церкви или подчинению ее власти короля, а в адрес духовенства сыпалась критика и нападки по меньшей мере с XIV века. На парламентских созывах 1370-х и 1380-х годов обсуждали необходимость лишения клириков высоких государственных постов, а в ходе крестьянского восстания под предводительством Уота Тайлера в 1381 году архиепископ Кентерберийский был обезглавлен толпой. Высшее и низшее духовенство обвиняли в прелюбодействе и внебрачных связях; они проводили время за соколиной охотой или ловлей зверя; носили длинные волосы и развлекались в тавернах; были вооружены мечами и кинжалами. Это было продолжением длинного перечня жалоб, начатого веком раньше Чосером и Ленглендом. Тем не менее подобные злоупотребления, равно как и резкие обвинения, были естественными и неизбежными, когда дело касалось древнего религиозного института. Католическая церковь всегда нуждалась в обновлении и преобразованиях.

Король изъявил свою волю в один из зимних дней в Бейнардском замке, и Уолси преклонил перед ним колено. Однако прелат уже и без того успел обрести могущество. Осенью 1515 года, по настоятельному требованию короля, папа Лев X торжественно возложил на голову Уолси красную кардинальскую шапку. С этого времени он стал носить алые одежды. Впрочем, прежде всего он был кардиналом короля, нежели кардиналом папы, и это лишь способствовало укреплению королевского превосходства. В конце того же года Генрих назначил Уолси новым лорд-канцлером, ведущим министром государства и держателем большой государственной печати. Он занимал господствующее положение в Королевском совете. Любая корреспонденция, предназначенная для местных судей или послов, теперь проходила через его руки. Ни один законодательный акт не мог быть сформулирован без его активного участия. Ни одно назначение на высшую должность не обходилось без его вмешательства. «Объяви я о своем решении сложить полномочия, — сказал он, — уверен, что ни король, ни его титулованные приближенные не дали бы на то своего согласия».

В решении государственных и международных вопросов ему была необходима изрядная тонкость ума и изворотливость. Смерть испанского короля Фердинанда в феврале 1516 года и восхождение на престол его шестнадцатилетнего внука Карла поднимали деликатные проблемы соотношения сил и влияния. Собственные титулы Карла свидетельствуют о сложности и запутанности континентальной политики. С 1506 года он являлся номинальным правителем Бургундии, спустя десять лет был коронован королем Испании, Карлом I; три года спустя он стал императором Священной Римской империи, приняв имя Карла V. Его земли в Центральной и Южной Европе составляли наследие династии Габсбургов, которому суждено было стать главным предметом внешнеполитических интересов Англии на протяжении следующей сотни лет.

О своих притязаниях на престолонаследие заявлял и другой молодой монарх. Франциск I взошел на трон Франции в 1515 году в возрасте двадцати лет, и в течение девяти месяцев он во главе армии осуществил переход на север Италии, где овладел Миланом. Это был подвиг, о котором Генрих мог лишь мечтать.

В первомайский праздник 1515 года Генрих поинтересовался о Франциске у венецианского посла. «Расскажи-ка мне, — потребовал он, — король Франции, каков он? Столь же высок, как я?» Разница в росте была невелика. «Тучен ли он?» Нет, отнюдь. «А какие у него ноги?» Худые, или «сухопарые». В этот момент король Англии приподнял подол своего дублета и положил руку на бедро. «Вот, посмотри. И голени у меня столь же добротные». Позже он заявил, что Франциск — француз, поэтому ему нельзя доверять.