Короли Италии - Джина Фазоли Страница 48

Всадники сопроводили Аделаиду в Реджо, а затем в Каноссу, вотчину Аццо, который был вассалом епископа, а до этого служил Лотарю и с искренней радостью принял у себя вдову своего господина.

В Каноссе Аделаида стала дожидаться прибытия Оттона.

Победы, которые Оттон Саксонский одержал над своими внешними врагами и над соперниками внутри страны, и имперская традиция, продолжавшая жить в государствах, ранее входивших в прежнюю империю Каролингов, ставили перед королем Германии задачу возродить забытое имперское достоинство и возвратить ему былое величие. Первым шагом на пути к достижению этой цели было завоевание Итальянского королевства.

Ситуация была более чем благоприятной. В Италии все бурлило от негодования на Беренгария, что серьезно облегчало задачу завоевателя. А отношения, завязавшиеся с Аделаидой и ее единомышленниками, сделали из Оттона защитника молодой, невинной, преследуемой королевы, придав его намерениям ореол рыцарской доблести. Безусловно, это немало способствовало росту его популярности в народе. Придворные хронисты с удовольствием рассказывали о том, что король, никогда не видевший Аделаиду, полюбил ее за ее прославленную добродетель. В самом деле, период правления Оттона и Аделаиды в нравственном отношении выгодно отличался от предыдущего.

Решение о походе на Италию было принято с согласия всех магнатов Германского королевства, все его детали были тщательно продуманы. Но легкомыслие старшего сына Оттона, молодого Лиудольфа, недавно ставшего герцогом Швабии, чуть не разрушило все планы, когда он очень некстати решил сам вторгнуться в пределы Итальянского королевства.

Со времен правления Бурхарда I герцоги Швабии интересовались происходившим в Италии, и Лиудольф, пришедший к власти в 949 году, должно быть, весьма пристально следил за событиями, развернувшимися вокруг Аделаиды, близкой родственницы его жены, помышляя о том, чтобы расширить границы своего герцогства за счет Италии.

Точно такие же мысли приходили в голову Генриха, дяди Лиудольфа и герцога Баварии, который, помня о походе Арнульфа, сохранял уверенность в том, что само местоположение его герцогства давало ему право на вмешательство в дела соседнего государства. Однако, пересекая границу Италии с маленьким отрядом воинов втайне от отца, Лиудольф руководствовался не только желанием опередить Генриха.

На кону стояло нечто гораздо более серьезное, чем потребность в приобретении новых земель. Учитывая, что Оттон собирался вторгнуться в Италию и жениться на Аделаиде, чтобы получить государство и императорский титул, нетрудно догадаться, чего намеревался добиться Лиудольф, решившись начать подобное предприятие в одиночку. Он, конечно же, надеялся своими силами завоевать королевство, после чего получить права на него и королевский титул от отца, который к тому времени уже стал бы императором. Став правителем Италии и представителем императора при Папе Римском, Лиудольф мог быть уверен в том, что однажды унаследует от отца императорский титул и королевство Германию, даже если от отцовского брака с королевой Италии родятся другие дети.

У Лиудольфа вызывал серьезное беспокойство предстоящий брак еще не достигшего сорокалетия отца с Аделаидой, двадцатилетней умной и энергичной красавицей, Впрочем, для беспокойства у него были все поводы. Поэтому своей попыткой вторгнуться в Италию Лиудольф надеялся поставить отца перед свершившимся фактом.

Лиудольф свято верил в недавно установившиеся связи германского двора с некоторыми итальянскими городами. Более того, он был уверен в том, что присутствие Ратхерия Веронского в его лагере — Ратхерий оказался в числе его сторонников в результате множества перипетий — распахнет перед ним городские ворота.

Но жителям итальянских городов гораздо лучше, чем молодой Лиудольф Швабский, был известен Генрих Баварский, к чьему покровительству прибегали зачинщики недавнего германского вторжения в Италию. Генриху без труда удалось настроить горожан против Лиудольфа и его легкомысленной затеи, успех которой помешал бы как планам Оттона, так и его собственным.

Ворота первых же замков и городов, перед которыми появился Лиудольф, захлопнулись у него перед носом. Не слишком далеко продвинувшись вперед, Лиудольф отступил и воссоединился с отцом. Оттон к тому времени подходил к Бреннерскому перевалу или уже находился там.

Оттон собрал крупное войско, в котором находились Генрих Баварский, Бруно, архиепископ Кельнский, Конрад, герцог Лотарингский, соответственно братья и зять короля. Кроме того, в походе участвовали архиепископы Майнца и Трира, епископы Кура, Туля, Меца, Вердена, каждый с небольшой группкой придворных.

За период правления с момента смерти Лотаря до вторжения Оттона Беренгарий — по мнению некоторых исследователей — внес некоторые изменения в территориальную организацию западной части королевства. В результате этой реформы образовались маркграфства Ардуина, Алерама и Отберта.

Эту реформу он провел с тем, чтобы разделить Иврейское маркграфство — поскольку Беренгарий лучше чем кто бы то ни было знал, сколь могущественным становился любой его обладатель, — и одновременно уменьшить Тосканское маркграфство, отделив от него Лигурию. К тому же, распределяя права на владение этими маркграфствами, он облагодетельствовал трех вассалов, в чьей верности мог быть уверен. Мы не будем обсуждать здесь эту весьма многогранную тему. К сожалению, не сохранилось никаких сведений о принятых Беренгарием мерах по защите северо-восточной границы. Однако, зная об отношениях Адальберта с Оттоном, Беренгарий должен был первым делом укрепить и передать во владение преданным людям именно эту зону. По некоторым сведениям, несколько лет спустя Веронское маркграфство перешло во владение Гвидо, сыну Беренгария. Однако в 950–951 годах Верона все еще находилась у ненадежного графа Милона.

Когда Оттон показался на границе и начал спускаться с Бреннерского перевала, Милон не стал готовиться к обороне Вероны, а встретил захватчика с распростертыми объятиями. Он заботился лишь о том, чтобы сохранить графский титул для себя и епископскую кафедру для своего племянника Милона (на эту кафедру дядя определил своего племянника, заплатив круглую сумму Манассии Арльскому).

Как и Гвидо в 894 году, Беренгарий не решился на сражение в открытом поле, а укрылся в Павии, возможно, намереваясь выдержать там осаду. Но когда германское войско появилось на горизонте, он в спешке покинул город и отправился в Сан-Марино, куда попасть было еще сложнее, чем в Каноссу, где пряталась Аделаида.

Через день после того, как Беренгарий покинул свое убежище, 23 сентября, Оттон вошел в Павию, и все магнаты Итальянского королевства поспешили предстать перед новым господином и оказать ему необходимые почести: