Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая - Юн Чжан Страница 48

Настоящая ее цель заключалась в установлении мира, ради которого Цыси готовилась отпустить Вьетнам, если в этом возникнет нужда, при условии, что утрата этой страны произойдет в обмен на гарантии французами признания вьетнамской границы с Китаем. Возглавить переговоры с европейцами она поручила боцзюэ Ли Хунчжану. Этот боцзюэ теперь служил при ней первоклассным дипломатом, а также был главным советчиком. Значительно превосходивший способностями великого князя Гуна, он работал с вдовствующей императрицей душа в душу. Часто они даже думали одинаково и понимали друг друга без слов. В это время боцзюэ Ли Хунчжан официально пребывал в трауре по своей усопшей матери и в связи с этим не должен был работать на протяжении двух лет и трех месяцев. Но Цыси приказала ему сократить траурный период, сославшись на древних мудрецов, которые освобождали от него тех, кому приходилось нести воинские повинности. Во время переговоров между ними шла энергичная телеграфная переписка. Они знали, что французы глубоко увязли в схватке за колонии в Африке и совсем не горели желанием затягивать войну с Китаем. Мир виделся целью вполне достижимой, и наш боцзюэ мог заключить в Тяньцзине договор с командующим Фурнье, с которым он уже подружился. В конвенции Ли – Фурнье воплотились минимальные условия, желательные для Цыси: французы пообещали никогда не переходить южные границы Китая и брали на себя гарантии того, что не позволят сделать этого кому бы то ни было еще; со своей стороны китайцы уступали французам контроль над Вьетнамом. Фурнье сообщил боцзюэ о требовании французского министерства иностранных дел военной контрибуции на том основании, что на нее было настроено общественное мнение во Франции. Цыси назвала такое требование «совершенно несправедливым, абсолютно необоснованным и откровенно противоречащим международной конвенции». Боцзюэ отверг требование французской стороны, а Фурнье на нем настаивать не стал. Когда проект соглашения переслали Цыси, 9 мая 1884 года она прислала телеграмму такого содержания: «Прочла его внимательно. Ни одно из положений не противоречит основополагающим интересам нашей страны. Одобряю». Данную конвенцию подписали 11-го числа.

Цыси распорядилась о начале отвода китайских войск из Вьетнама. Проводился он без спешки в силу осведомленности вдовствующей императрицы по поводу недовольства французов, у которых не получилось сорвать свой куш, и о том, что свои канонерки с полпути они не возвращают. Итак, 12 июля французы выдвинули ультиматум на гигантскую сумму 250 миллионов франков, обвинив Китай в нарушении заключенного соглашения и провоцировании вооруженного столкновения, которое на самом деле представлялось случайностью, а причиной его западные наблюдатели назвали «откровенное недоразумение». Возмущению Цыси не было предела. Очевидцев поразила ее необычайная суровость на людях, когда она выпалила свой запрет на какие-либо выступления в пользу переговоров по поводу контрибуции французам. В то время почти все сановники, вовлеченные в этот конфликт, в том числе сам боцзюэ Ли Хунчжан, склонялись к тому, чтобы хотя бы частично уступить домогательствам французов и попытаться предотвратить грозящую войну. Но Цыси оставалась непреклонной: французам – ни одного су! Когда ее дипломаты взяли на себя смелость и посоветовали выступить с предложением, упомянув значительно меньшую сумму, она устроила им жестокую выволочку. Забрезжила явная перспектива новой войны, и вдовствующая императрица первым делом обратилась за посредничеством к американцам, а когда французы от услуг посредника отказались, Цыси, скрипнув зубами, объявила, что «война неизбежна». Во время аудиенции чиновнику Ши Няньцзу она сказала: «Когда дело касается отношений Китая с зарубежными странами, лучше, разумеется, обходиться миром. Но надежный мир возможен только тогда, когда Китай готов воевать. Если мы будем уступать на каждое требование, тогда чем больше мы будем стремиться к миру, тем меньше вероятность того, что мы его получим».

Французы развязали китайско-французскую войну 5 августа 1884 года, сначала напав на Тайвань, потом уничтожив китайский флот в Фучжоу на южном побережье и взорвав военно-морскую верфь в Фучжоу, построенную под руководством француза Проспера Гикеля. В своем гневном научном трактате 26 августа Цыси объявила о том, что Китай находится в состоянии войны с Францией. К исполненной традиционной воинственности риторике она добавила подобающий современности момент: по поводу обеспечения безопасности иностранных граждан, в том числе французов. Узнав о том, что чиновники приморских областей вывешивают листовки с призывом к китайским жителям островов Южно-Китайского моря добавлять яд в продовольствие, поставляемое на запертые в бухтах французские суда, она сразу же попыталась их остановить соответствующим указом, сделала выговор сановникам, а также напомнила о том, что заморским китайцам следует держаться подальше от текущего вооруженного конфликта.

В следующем месяце ее армия одержала несколько побед, но поражений она потерпела гораздо больше. Однако в конце марта 1885 года китайцы выиграли важную битву на перевале Чжэньнань, расположенном на границе, и после нее французы покинули стратегически важный город Лангшон. Правительство Жюля Ферри пало; его преемники поспешили договориться с китайцами о мире. Соответствующий договор подписали в Тяньцзине 9 июня боцзюэ Ли Хунчжан и французский посол Жюль Патенотр. По сути, данный договор ничем не отличался от конвенции Ли – Фурнье, подписанной годом раньше. Французы опять остались ни с чем, от китайцев им не перепало ни единого франка. Китайцам же мир достался огромной ценой, однако само сражение послужило громадному подъему морального духа населения, которое, по словам императорского наставника Вэна, «смело робкое согласие китайского народа на собственную слабость».

Цыси продемонстрировала не только свою способность к ведению крупной войны, но и большую сообразительность в том, как закончить ее в подходящий момент. После побед в приграничных схватках ее командиры на фронте горели желанием сражаться дальше. Даже обычно деликатный наместник Чжан Чжидун выступил за сохранение Лангшона и некоторых других вьетнамских приграничных территорий в качестве китайской буферной зоны. Цыси направила им череду настоятельных и не подлежащих обсуждению распоряжений, чтобы они безоговорочно прекратили огонь и отвели свои войска в тыл. Она предупредила их о том, что «нет у нас уверенности в новых победах; но даже если они придут, в конечном счете Вьетнам нам не принадлежит». Она знала историю продолжительного по времени сопротивления вьетнамцев китайскому господству (китайское название перевала на границе Чжэньнань фактически переводилось как «Подавление Вьетнама»), а также ей было известно о том, что на этот раз кое-кто из вьетнамцев активно помогал французам. Между тем французы установили блокаду Тайваня, и в случае продолжения войны все шло к нападению ими на этот остров. При таком раскладе китайцы теряли Тайвань. Телеграммы вдовствующей императрицы составлялись в самой жесткой тональности, отрезвлявшей наместника императора и всех остальных адресатов, которые не посмели ей перечить. По прошествии времени, уже задним числом, великий князь Цюнь написал: «Если бы не дальновидность вдовствующей императрицы и не ее решительность в деле примирения с Францией, нам грозило втягивание в бесконечные гибельные войны, опустошение казны и ослабление обороноспособности империи. Не требуется большого воображения, чтобы представить последствия всего этого» [26].