Битва за космос - Том Вулф Страница 48

Именно такие и царили тогда настроения – Вперед! Давай-давай! К следующей вершине! Не оглядываться назад! – когда Боб Гилрут пригласил Гленна и остальных шестерых астронавтов на встречу в офисе в Лэнгли, как раз накануне Рождества. Гилрут всегда сочувствовал ребятам, а сейчас, когда началась эта гонка, забота была прямо-таки написана у него на лице. Казалось, Боб хотел сказать: «Это ужасно, но я могу послать одного из вас в космос, не обращая внимания ни на какие предосторожности». Когда они собрались в его офисе, Гилрут обьявил, что им нужно решить голосованием вопрос: «Кто достоин совершить первый космический полет?» Такие голосования были не редкостью в армии. В свое время они практиковались курсантами старших курсов военных академий в Вест-Пойнте и Аннаполисе. А во время отбора астронавтов к подобному способу обращались группы финалистов в Лавлейсе и Райт-Паттерсоне. Однако таким голосованиям не придавали особого значения. Они всего лишь являлись показателем того, как профессионалы одного уровня относятся друг к другу. Пилоты считали голосования напрасной тратой времени, потому что у тебя либо была нужная вещь в воздухе, либо ее не было, а карьера военных, особенно тех, кто обладал готовностью идти на слепой риск, вовсе не носила характера соревнования. Но неспроста Боб Гилрут был так взволнован… Им нужно было сегодня как следует все обдумать, проголосовать письменно и положить листы бумаги ему на стол. От одного только взгляда на Гилрута каждый из астронавтов начинал нервничать.

В те рождественские каникулы в НАСА творилось нечто потрясающее. Все работали с энтузиазмом и даже с фанатизмом. А самого Рождества в этой бешеной гонке никто даже не заметил. Никакой бюрократии и иерархии. Каждый, кто был задействован в проекте «Меркурий», мог запросто обратиться по любому вопросу к любому сотруднику НАСА. Если вы, например, хотели встретиться лично с Гилрутом, то вам нужно было всего лишь подловить его в кафетерии во время ланча и подойти к нему, пока он стоял в очереди с подносом. В сутках не хватало часов, чтобы успеть сделать все нужное.

19 января, за день до инаугурации Кеннеди, Гилрут снова пригласил семерых астронавтов в офис. Там Боб предупредил, что то, о чем он им сейчас расскажет, должно держаться в строжайшей тайне. Как всем им известно, по первоначальному плану пилот для первого полета должен быть отобран перед самым стартом. Но теперь стало очевидно, что такой подход ошибочен: у первого астронавта должна быть максимальная возможность доступа к тренажеру и другим учебным аппаратам в течение последних недель перед полетом. Поэтому уже выбран человек, который первым отправится в космос, и еще двое – они станут его дублерами. Со временем их имена сообщат прессе, но публике не скажут, кто именно выбран на роль первого астронавта. Все трое будут проходить совершенно одинаковую подготовку: так будет сохраняться видимость того, что первоначальный план остается в силе, а первый астронавт сможет избежать навязчивого внимания прессы.

Это было очень трудное решение, сказал Гилрут, потому что все семеро работали самоотверженно, и он знал, что любой из них годится на роль астронавта для первого полета. Но требовалось сделать выбор. И они его сделали. Первым астронавтом станет… Алан Шепард. А дублерами – Джон Гленн и. Гас Гриссом.

Эти слова ударили Гленна словно молния. Причина, следствие и возмутительные результаты этого решения пронеслись перед ним в мгновение ока. Эл глядел в пол. Затем он посмотрел на Гленна и на остальных; его глаза. сияли, парень с трудом сдерживал желание торжествующе улыбнуться. Без сомнения, Эл торжествовал! Гленн понял, что ему нужно сделать. Он заставил себя улыбнуться серьезной улыбкой лидера, поздравил Эла и пожал ему руку. Остальные пятеро проделали то же самое: подходили к Элу, искренне улыбались и жали ему руку. Это было потрясающе, но все же это случилось. Нет, ну надо же. Доверить ребятам самим назначить того, кто оседлает первую ракету, – провести голосование равных! После того как он, Гленн, двадцать один месяц подряд делал все, что в человеческих силах, чтобы произвести впечатление на Гилрута и остальное начальство, все вдруг решилось простым соревнованием на самого популярного астронавта.

Голосование равных! – в это трудно было поверить. Несомненно, ребята все ему припомнили. Гленн был для парней педантом, который вечно выступал на собраниях, словно Жан Кальвин, и приказывал им всем держать ширинки застегнутыми, а фитили – сухими. Этакий пай-мальчик, который вставал на рассвете, совершал показательные пробежки и делал все для того, чтобы представить остальных парней не в лучшем свете. Раннехристианский мученик во власянице, живший в доме для холостых офицеров. Послушный сын, примерный семьянин, ездивший в старом «принце», одинокий луч воздержания и самопожертвования в шквале всеобщего автомобильного безумства.

Но Эл Шепард – Улыбающийся Эл – был пилотом из пилотов, когда дело доходило до голосования равных. Он был Повелителем Лэнгли и Королем Мыса Его окружала аура настоящего летчика. Так как они не практиковались в полетах уже двадцать один месяц, ни у Гленна, ни у кого-либо еще не было никакой возможности произвести впечатление на остальных в воздухе. И поэтому вопрос встал именно так: кто еще, кроме Гленна, этого вызывавшего раздражение святоши, больше всех походил на настоящего пилота? Ну надо же, свести все к состязанию в популярности, они бы еще конкурс красоты тут устроили. Возмущению Гленна не было предела. Двадцать один месяц подготовки прошел впустую.

И вот теперь он ехал домой мимо чахлого леса, чтобы сообщить Энни под большим секретом дурные новости. А новый президент кричал по радио: «Мы вместе исследуем звезды…» Первым станет Шепард! Нет, это немыслимо. Шепард будет… первым человеком в космосе! Это навсегда войдет в историю! А он, Джон Гленн, впервые оказался среди тех, кто остался позади.

Штаб-квартира астронавтов на Мысе находилась в ангаре С. Изнутри ангар перестроили таким образом, чтобы в нем разместились тренажер, барокамера и большинство других приспособлений, которые потребуются астронавту при последних приготовлениях к полету. Здесь были также анфилада жилых комнат, столовая, помещение для медосмотров, комната подготовки, где астронавт надевал свой скафандр, специальный коридор, по которому фургон должен был отвезти астронавта на пусковую установку, и так далее. Но ребята редко оставались там на ночь, предпочитая мотели в Какао-Бич, но, конечно, им пришлось бы использовать ангар С для настоящего полета. Первыми существами, освоившими ангар С полностью – от тренажера и до стартовой площадки, – были шимпанзе. Они находились в ангаре С и в то утро накануне инаугурации, когда Гилрут сообщил семерым астронавтам, что Алан Шепард выиграл соревнование за право первого полета Шимпанзе сидели в ангаре, готовые к первому полету, почти три недели. Ветеринары с военно-воздушной базы Холлоумэн сократили количество обезьян сначала до восемнадцати, а потом до шести – двух самцов и четырех самок переправили в самолете на Мыс и поселили позади ангара С, на огороженной территории. Посредине находились два длинных узких автопоезда: каждый состоял из двух трейлеров шириной в восемь футов, соединенных друг с другом. Вокруг стояли другие трейлеры и фургоны, включая специальный фургон для перевозки шимпанзе из ангара С к ракетной пусковой установке. Прессу в «трейлерный парк» не приглашали – впрочем, Добропорядочный Джентльмен им и не интересовался. Да и сама работа с шимпанзе казалась лишь утомительной прелюдией к главному событию. Даже люди с базы не очень хорошо представляли, что происходит позади ангара С. Обезьяны проводили большую часть времени внутри сдвоенных трейлеров. Для животных эти трейлеры были одновременно домом и местом работы, клеткой и камерой для закаливания объекта. Внутри каждого из сдвоенных трейлеров находились три клетки, два тренажера и макет капсулы «Меркурия». У ветеринаров в белых халатах и их помощников в белых футболках и белых парусиновых брюках имелись собственные жилые трейлеры; эти люди круглосуточно были наготове – дежурили по очереди. В длинных обшарпанных трейлерах начался самый крупный обратный отсчет за короткую историю проекта «Меркурий». Ежедневно двадцать девять дней подряд в самом сердце американской космической технологии, позади огромного ангара, в забытой богом дыре на мысе Канаверал, племя из шести костлявых обезьян и двадцати человек в белом вставало рано утром, целый день постоянно и беспокойно передвигалось, царапалось, натыкалось на внутренности трейлеров и жаловалось на судьбу и друг на друга. Люди подвергали обезьян физиологическим исследованиям, обматывали их проводами с головы до пят, вставляли восьмидюймовые термометры в анальные отверстия, устанавливали датчики в клетках, прикрепляли пластины психомоторной стимуляции к подошвам задних лап, надевали на животных сбрую, привязывали их ремнями к сиденьям в тренажере, закрывали люки, наполняли камеру чистым кислородом, помещали ее в имитацию капсулы «Меркурия», а затем зажигали лампы. Обезьянам следовало по световому сигналу дернуть за соответствующие переключатели: в противном случае они получали ужасную дозу вольт в подошвы. И тут же их костлявые пальцы начинали летать! Все шесть обезьян были жилистые, как перетренировавшиеся борцы в легчайшем весе, пробежавшие столько кругов и получившие столько витамина В12 и мочегонных средств, что напоминали высушенные куски жил, хрящей и нервных узлов. Но эти маленькие бестии превосходно справлялись с панелями управления.