Как украсть короля - Арина Полякова Страница 45

Остальные две недели Уоллис и Эдуард провели в шотландской королевской резиденции Балморал ^[101], построенной в стиле неоготики в 1852 году.

Через три дня после открытия госпиталя в Абердине семья герцога Йоркского прибыла в Балморал. Как и прежде, Уоллис не преминула сделать распоряжения относительно меню ужина и распорядка вечера, что вызвало немалое раздражение со стороны обслуживающего персонала и служащих замка. В конце концов, Балморал был резиденцией королевы Виктории, чью память британцы глубоко чтят по сей день, сохраняя исторические традиции этого места. И вот появилась Уоллис, не имеющая никакого отношения к королевской семье, и самым дерзким образом начала вмешиваться и диктовать свои условия в монаршем гнезде. По сути, ее нахождение там было немыслимым со всех точек зрения.

Когда пришло время встречать семью брата короля, Альберта с детьми и супругой Елизаветой Боуз-Лайон, на пороге вместо монарха появилась Уоллис. Она дружелюбно протянула руку Елизавете в знак приветствия и пригласила их войти. Елизавета холодно отрезала, что пришла на ужин к королю, а не к ней, и проигнорировала руку американки.

Несколькими неделями ранее Уинстон Черчилль предупреждал Уоллис о возможных последствиях ее приезда в Балморал и о том, что многие могут этого не понять, каким бы теплым ни было их отношение к королю. Так и случилось – новость о том, что американка была в святая святых британской монархии, разделила общество на два лагеря: тех, кто относился к этому с пониманием, и тех, кто приходил в неистовую ярость при одном упоминании об Уоллис. Примерно то же можно сказать и о членах королевской семьи. Это был первый дымок грядущего всепоглощающего огня.

Почти сразу после возвращения из Шотландии, 7 октября 1936 года, Уоллис переехала жить в небольшой городок на восточном побережье Англии, Феликсстоу, который находился всего в нескольких милях от Ипсвича, где должно было проходить слушание дела о ее разводе с Эрнестом. Такое местоположение было избрано адвокатом Уоллис Теодором годдардом с целью избежания ненужного привлечения внимания и сплетен. К тому же длинная очередь на разводы в Лондоне не позволила бы Уоллис и Эдуарду уложиться в срок при реализации их планов.

В это время правительство во главе с премьер-министром Стэнли Болдуином начало заметно нервничать, все чаще поднимая вопрос о пребывании Уоллис Симпсон рядом с их королем. На тайных совещаниях обсуждались различные исходы его отношений с ней. В итоге пришли к выводу, что ее развод с мужем только усугубит ситуацию. Не в силах больше сдерживаться, Болдуин попросил Эдуарда о незапланированной аудиенции в самое ближайшее время. Монарх назначил аудиенцию на 20 октября в Форте Бельведер.

В 10:00, точно в назначенное время, автомобиль Болдуина подъехал к резиденции короля. Встреча проходила в гостиной, увешанной картинами и охотничьими трофеями, обставленной изысканной мебелью из темного дерева с шелковой обивкой. Семидесятилетний премьер-министр явно нервничал и, к большому удивлению Эдуарда, попросил виски с содовой. После того, как слуга принес виски и содовую в разных бутылках, Болдуин лично начал смешивать напиток, спросив, не желает ли его величество выпить с ним стаканчик. Ошарашенный Эдуард заметил, что не имеет привычки пить крепкие напитки до семи часов вечера.

Далее разговор, разумеется, пошел об Уоллис. Премьер-министру потребовалось немало выдержки и такта, чтобы заговорить об этом с королем, не задев его чувств и самолюбия. Болдуин деликатно попытался намекнуть монарху, что было бы лучше для всех, если бы бракоразводный процесс миссис Симпсон был немедленно прекращен, без вынесения официального решения, с тем чтобы оставить все без изменений. Эдуард, не моргнув глазом, возразил, что, как король, он не имеет права вмешиваться в личные дела подданных, особенно когда решаются их личные вопросы. Разговор зашел в тупик, и Болдуин, раскланявшись, оставил Эдуарда VIII погруженным в свои мысли.

Бракоразводный процесс шел своим чередом, и практически все уже было готово для его завершения. Официальное слушание назначили на 24 октября 1936 года, но по неведомым причинам его перенесли на несколько дней позже – 27 октября.

Вопреки переживаниям Уоллис, заседание прошло в рабочем порядке, без лишних сомнений у судей и каких-либо юридических неприятностей. Это было окончанием первого этапа проведения развода. Следующая стадия должна была занять около шести месяцев, что, по расчетам Эдуарда, должно было прийтись на апрель 1937 года. До коронации оставался бы месяц, что позволило бы ему осуществить свою мечту и жениться на Уоллис в срок.

Перед тем как отправиться в Ипсвич, Уоллис в последний раз спросила у короля: “Это действительно то, чего ты хочешь?” Он, как и прежде, ответил утвердительно.

Не понимая до конца, откуда именно на них надвигалась гроза, Уоллис чувствовала, что после этого решения обратной дороги не будет.

Эдуарду удалось сделать развод Уоллис запретной темой для британской прессы, но американские газеты были ему не подвластны. Уже спустя две недели после того, как Уоллис появилась в Ипсвиче, почти все местные гостиницы были под завязку набиты фотографами и репортерами. Узнав об этом, в близлежащие деревни подтянулись и представители европейской прессы, которые тоже освещали бракоразводный процесс Симпсонов во всех подробностях.

Накануне слушания Эдуард побывал в Марльборохаус – восточной части Сент-Джеймсского дворца и новой резиденции своей матери, королевы Марии Текской, которая 1 октября переехала туда из Букингемского дворца, освободив его для сына. Главным вопросом обсуждения было его будущее в связи с решением жениться на Уоллис. Материнскому презрению по отношению к этой женщине не было предела. Мария в разговоре с сыном называла Уоллис не иначе, как “эта”. Впрочем, так же ее называли и другие члены его семьи, не находя иных слов, чтобы выразить негодование в связи с тем, что американка делала с Эдуардом.

Сразу после окончания заседания суда адвокат Теодор годдард отвез Уоллис в Лондон в ее новую съемную квартиру в дом на Камберленд-террас, 16. Это было длинное белое четырехэтажное здание с колоннадой и с затемненными окнами, расположенное недалеко от Риджентс-парка. Оно являлось частью собственности британской короны, там обычно останавливались только самые уважаемые гости, главы государств и приближенные королевской семьи.

Как только Уоллис переступила порог квартиры, Эдуард позвонил ей из Букингемского дворца и поздравил с тем, что все самое страшное для них осталось позади. Спустя несколько часов он был уже рядом с Уоллис, они в спокойной обстановке смогли обсудить последние события. В завершение вечера он подарил ей роскошное кольцо с гравировкой-акронимом “W. E.” на оборотной стороне и словами “Теперь МЫ принадлежим себе ^[102]. 27. Х. 36”, которое, без сомнения, являлось символом его серьезных намерений.

Считается, что в этот перстень был вставлен редчайший резной изумруд “Могол”, оформленный по периметру крупными бриллиантами в платиновой оправе, история которого, по легенде, уходит в древнейшие периоды правления индийских магараджей ^[103]. Как пишет историк Хайем, Эдуард тайно обратился к известному ювелиру Жаку Картье с просьбой найти “Могол”, чего бы это ни стоило. После длительных поисков и шпионажа след изумруда нашли в Багдаде, где его хозяин после долгих переговоров и торгов согласился пойти на сделку и продать сокровище за немыслимую сумму. Картье лично выкупил камень у владельца и секретно отправил под охраной в Лондон. Когда Эдуард узнал стоимость камня, он отказался выплачивать ее целиком, согласившись отдать лишь половину. Гешефт состоялся, но Картье в ответ на выпад эксцентричного монарха разрезал изумруд пополам, вставив в кольцо ту его часть, которую строптивый король оплатил.