Крестовый поход против Грааля - Отто Ран Страница 45

Деятельный инквизитор никогда не должен допускать подобного давления на себя. Он должен действовать намного решительнее, пока не принудит таких людей к уступке и к публичному отречению от своих заблуждений, чтобы они — если позднее будет установлено, что их клятва была ложной — без дальнейшего разбирательства могли быть переданы «Мировой руке». Если же некто готов поклясться, что он не еретик, то я говорю ему: «Если Вы хотите присягнуть, только чтобы избежать костра, то ни десяти, ни сотни, ни тысячи клятв не будет достаточно, поскольку Вы рассчитываете освободиться от обязательств присяги, данной Вами под принуждением. И поскольку у меня есть неоспоримые доказательства вашей причастности к ереси, Ваша клятва не спасет Вас от смерти на костре. Вы только усилите муки Вашей совести, но не сможете спасти Вашу жизнь. Но если Вы признаете свои заблуждения, то к Вам, отчасти, будет проявлено милосердие».

И мне доводилось видеть людей, которые в конце концов делали признание, после того, как на них оказывалось такое давление».

До нас дошли слова клятвы, которые должен был произнести небезызвестный Жан Тесьер из Тулузы, обвиненный в ереси:

«Я не еретик, поскольку у меня есть жена, с которой я сплю, у меня есть дети и я ем мясо, бывает, что я лгу, и я клянусь, что я верующий христианин, да поможет мне Бог!»

Если «верующие» еретики не препятствуют своему обращению, дают клятву, громко заявляя о чистой истине, и предают своих наставников, то они отделываются сравнительно легким наказанием: бичеванием, паломничеством или денежным штрафом.

Бичевание заключалось в том, что каждое воскресенье во время проповеди и чтения Евангелия, каявшийся, с обнаженным торсом и палкой, должен был являться перед священником, который бил его в присутствии всей общины. В первое воскресенье каждого месяца, после богослужения, еретик должен был посетить каждый из домов, в которых он хотя бы однажды общался с другими еретиками, и там вытерпеть побои священника. При прохождении процессий его должны были бить во время каждой остановки,

Паломничество имело длинные и короткие маршруты. В первом случае целью паломничества были Рим, Сантьяго де Компостелла, могила святого Фомы Кентерберийского или Святые Три Короля в Кельне. Такие паломничества требуют для своего совершения многие годы, поскольку весь путь требуется пройти пешком. Был случай, когда к путешествию в Сантьяго де Компостелла был приговорен мужчина старше девяноста лет — и только за то, что обменялся парой фраз с еретиком. Так называемые короткие маршруты паломничества заканчивались в Монпелье, Сен-Жиле, Тарасконе-на-Руане, Бордо, Шартрезе или Париже. После возвращения каждый паломник должен был представить инквизитору свидетельство того, что он завершил паломничество согласно предписанию.

Если же признание и отречения не были добровольными, обвиняемого наказывали poenae confusibiles, из которых ношение креста было самым распространенным и самым унизительным. Еретик должен был носить на груди и на спине желтые кресты, шириной 2 дюйма и высотой 10 дюймов. Если во время процесса выяснялось, что обращенный давал ложную присягу, на крестах добавлялась сверху еще одна поперечная перекладина. Такой «крестоносец» подвергался насмешкам всех жителей, и ему повсюду создавали трудности в добывании всего жизненно необходимого. Небезызвестный Арнольд Исарн пожаловался однажды, что хотя он и носил такие кресты всего один год, он уже больше не может жить нормальной жизнью. Однако обычно приговаривали к пожизненному ношению креста. Из креста, который раньше на плаще и на щите гордо носили крестоносцы, отправлявшиеся в Палестину, сделали символ стыда и позора…

После того как «верующих» арестовывают и сажают в темницу, инквизиторы начинают склонять их к обращению в истинную веру. Их допросы характеризуются двумя особенностями. Либо они признают сразу свою вину и выдают сообщников, либо их передают в руки наемных мастеров пыток.

В 1306 г. папа Климент V заявил, что в Каркассоне содержащихся в неволе вынуждают сделать признание не только путем лишения еды и сна, но и под пытками. Поскольку церковные каноны запрещали духовным лицам принимать участие в пытках и даже всего лишь присутствовать при допросах, во время которых применяются пытки, папа Александр IV придумал, как решить эту проблему. Он заявил, что его властью всем инквизиторам, нарушающим это церковное предписание, гарантируется отпущение грехов.

Перед началом пыток осужденным демонстрируют пыточные инструменты и приспособления (дыбу, «качели», горячие угли и так называемые «испанские сапоги»), при этом еще раз предлагают сознаться во всех грехах. Если еретик упорно не соглашается с обвинениями, наемные мучители срывают с него одежды, а инквизитор еще раз требует от него признания. Если и это предупреждение не возымеет действия, то начинают пытки. По правилам осужденного можно было подвергать пытке лишь один раз. Но это «затруднение» инквизиторы с легкостью преодолевали, применяя пытку «один раз для каждого из пунктов обвинения».

Если после вынесения решения еретик кается, а также в случае разбирательства дела «совершенного», который отрекается под присягой, то подозревают, будто бы это сделано из страха перед смертью. Поэтому обвиняемого все равно приговаривают к заточению: либо к murus largus, либо к murus strictus, в обоих случаях его содержат только на хлебе и воде, которые инквизиторы называли «хлебом боли» и «водой скорби».

Murus largus представляло собой сравнительно легкое наказание, в то время как наказание murus strictus содержало в себе все, что могла придумать человеческая жестокость. Невольника сажали в тесную крошечную тюремную камеру без окон и приковывали к стене его руки и ноги. Кормили его через небольшое отверстие, сделанное специально для этой цели. По сути, murus strictus было могилой, которую в шутку называли vade in pacem: ступай отсюда с миром…

Согласно папскому предписанию, такие камеры должны были быть как можно меньше и темнее. Этим рекомендациям инквизиторы следовали буквально. Поэтому они приговаривали осужденных к еще более страшному наказанию, которое они сами называли murus strictissimus. О том, какие мучения должны были испытывать жертвы этого заключения, сами инквизиторы благоразумно умалчивали в своих отчетах. Может быть, это и к лучшему.

Если еретик-«совершенный» упорствовал, отстаивая свою веру, то его судьбу вверяли «Мировой руке». Приговор, обозначенный таким словосочетанием, был не более чем эвфемизмом смерти на костре. Если светские власти медлили с вынесением смертного приговора какому-либо еретику, Церковь бесцеремонно вмешивалась всеми имеющимися в ее распоряжении средствами для того, чтобы добиться послушания.

Согласно представлениям инквизитора Тулузы Бернард Ги, его братья по службе при исполнении своего священного долга должны были руководствоваться следующими принципами: «Конечной целью инквизиции является искоренение ереси; но ересь невозможно искоренить, не уничтожив еретиков; еретиков невозможно уничтожить, не уничтожив их покровителей и пособников. Этого можно достичь двумя способами: либо обратив еретиков в истинную католическую веру, либо передав их «Мировой руке» для физического уничтожения огнем».