Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - Джайлз Макдоно Страница 45

«Мой старый господин (Вильгельм) тоже жены побаивался. Говаривал мне: „Помогите мне, это же настоящий мужик в юбке!“ Так что мы вместе против нее боролись — и справлялись. А этот (Фриц) слишком горд, чтобы признаться, но ведь он перед ней хвостом виляет, как собачонка какая-то! Он хороший солдат, но держится за ее юбку как маленький; ничего удивительного: я видел, как громилы-фельдфебели перед своими женами становились тихими и покорными, как мышки».

Двумя днями позже уже сам британский военный атташе без обиняков разъяснил Викки положение дел: в свое время брачный проект имел смысл, и британская сторона поддерживала его, но «все это в прошлом, и он (Баттенберг), говорят, вступил в нежные отношения с какой-то служительницей муз».

Другую проблему для Бисмарка создал в то время наш герой. У Вильгельма случился неожиданный приступ русофобии. На полях меморандума, где рекомендовалось «устранить Россию как фактор силы», он написал «Да!». Бисмарку пришлось напомнить обоим Гогенцоллернам — отцу и сыну, что политика Германии начиная с 1871 года преследовала цель сохранения мира в Европе и недопущения создания антигерманских коалиций. В разговоре с Вильгельмом канцлер заметил, что даже военная победа над восточным соседом ничего не даст, она лишь породит неудержимое стремление к реваншу. Вильгельм пошел на попятную: 10 мая заявил ему, что, по его мнению, политические соображения всегда должны иметь приоритет перед чисто военными.

Вскоре новый кайзер дал аудиенцию своему наместнику в Эльзас-Лотарингии Хлодвигу цу Гогенлоэ (который впоследствии стал третьим по счету канцлером кайзера Вильгельма II). Свои впечатления тот изложил следующим образом: «Вид у него не такой уж болезненный, только похудел и как-то пожелтел, глаза на лице стали сильнее выделяться. Но если присмотреться — в глазах страдание… Одним словом — мученик, и, право, что может быть мучительнее — знать, что тебя ждет медленная смерть».

Фридрих III с удовольствием занимался рассмотрением различных архитектурных проектов. Сразу после своего приезда в Берлин он показал сыну чертежи нового Берлинского собора, подготовленные зодчим Рашдорфом. Фриц и Викки поручили сыну проследить, чтобы здание было увенчано большим куполом в итальянском стиле. Собор должен был служить прославлению династии Гогенцоллернов. С этой целью кайзер захотел, чтобы над могильными плитами внутри собора были воздвигнуты статуи, внешний вид которых соединял бы в себе «лаконичность стиля имперского Рима и немецкую любовь к исторической достоверности». Отсюда, видимо, у Вильгельма и родилась идея создания нелепой «кукольной аллеи», как берлинцы назвали череду фамильных портретов в камне, которые были воздвигнуты при нем вдоль Зигесаллее (Аллеи победы) в Тиргартене.

Рассматривали также проект нового дворца, который предполагалось возвести у «Большой звезды» в том же Тиргартене. Викки собиралась лично заняться дизайном всего интерьера — вплоть до рисунка дверных ручек. По ее указаниям группа английских строителей приступила к переделке внутренних помещений дворца Шарлоттенбург — творения зодчего Кнобельсдорфа.

Попутно кайзер утвердил новый образец формы для военных моряков — страсть к подобного рода занятиям у его наследника развилась в своеобразную манию. Фриц мечтал о своей коронации: в Кенигсберге его будут чествовать как короля Пруссии, а в усыпальнице Карла Великого в Аахене пройдет церемония возведения его на трон в качестве кайзера Германии.

Перелом к худшему в состоянии больного произошел 12 апреля; казалось, больше недели он не протянет. Врачи считали, что болезнь прогрессировала так быстро из-за неудачно вставленной дыхательной трубки. Трубку срочно поменяли. Вновь вспыхнул конфликт между Маккензи и Бергманом. Шотландец обвинил немецкого врача в том, что тот, вставляя новую трубку, повредил прилегающие ткани, в результате чего они воспалились. Дневниковая запись, сделанная самим пациентом, подтверждает, что Бергман действовал очень грубо, однако тот объяснил, что иначе он просто не мог — когда он прибыл к постели больного, тот задыхался. К тому же Вирхов не обнаружил следов абсцесса, который якобы возник из-за неловкости Бергмана, на что прозрачно намекал Маккензи. Скорее всего роковую роль сыграло то, что в дыхательную трубку попало молоко, которым кормили больного, — в результате возник отек легких.

24 апреля в Потсдам прибыла — по пути из Флоренции в Лондон — «королева Индостана», как называл свою бабку Вильгельм. По мнению Вальдерзее, визит королевы Виктории был не ко времени. Состоялась ее первая и последняя встреча с Бисмарком — дуэль достойных соперников. Хитроумный юнкер ни в чем не уступил даме: вопрос с Баттенбергом закрыт, отношения с Россией для него важнее… Английская королева канцлеру понравилась. «С этой дамой можно иметь дело», заявил он. Они поговорили о наследнике престола (Виктория тут же передала содержание этой беседы дочери). Королева отметила неопытность внука, Бисмарк парировал: верно, Вильгельм круглый невежда в вопросах управления государством, но «чтобы научить плавать, надо бросить его в воду; он выплывет, мозги у парня есть». Было очевидно, что канцлер верит в Вильгельма: у него было «трудное детство», что закалило его характер. На официальном обеде Бисмарк усиленно ухаживал за королевой. На нее наверняка произвел впечатление его демонстративный жест: он взял фантик от конфеты с изображением Виктории и, расстегнув мундир, спрятал его во внутренний карман — «поближе к сердцу».

Навестить Фрица приехала его мать Августа; рыдая и не в силах вымолвить ни слова, он потерял сознание и рухнул на пол, не дотянувшись до ее кресла-каталки. Вильгельма к отцу не допускали. Он постоянно получал ответы: «Кайзер спит, а Ее Величество прогуливаются». Разные корреспонденты из газет всего мира имели возможность интервьюировать его отца один на один, а вот сын и наследник такой возможности не имел! Когда императорская чета перебралась в Новый Дворец, слуга в ливрее, стоявший у входа, неизменно — «как попугай» — повторял ему одно и то же: его мать занята, у нее посетитель.