Байбаков - Мария Славкина Страница 45

«Как-то летом 1976 года на даче в Архангельском Косыгин решил поплыть на лодке по Москве-реке, — рассказывал Байбаков. — Он греб напористо. И вдруг — солнечный удар. Потерял сознание, лодка перевернулась, но его успели спасти. Пришлось Алексею Николаевичу месяца два провести в больнице и санатории… Вернулся он в Совмин к прежней активной работе вроде и прежним. Но более замкнутым, что ли.

Однажды, обдумав и подписав какой-то документ по здравоохранению, он странно посмотрел на меня долгим взглядом и начал беседу на неожиданную тему. Он любил иногда поговорить на отвлеченные темы, вероятно, чтобы снять напряжение. На сей раз после длительной паузы он вдруг спросил: „Скажи, а ты был на том свете?“ Мне стало чуть-чуть жутковато, и я ответил, что не был да и не хотел бы там оказаться. „А я там был, — с грустноватой ноткой отозвался Алексей Николаевич и, глядя перед собой, отрешенно добавил: — Там очень неуютно…“».

Говорят, к концу жизни Косыгин, тяжело переживая происходящее, стал раздражителен и нетерпим. Помощник Брежнева А. М. Александров-Агентов вспоминал, как на заседании Политбюро Алексей Николаевич, недовольный докладом Байбакова, истерически кричал на председателя Госплана: «Что вы тут развизжались, как старая баба!» Но даже если такое и было, Николай Константинович зла не держал. А о последних днях премьера вспоминал с горечью, был уверен: прояви власть чуть больше человечности, Косыгин мог прожить и дольше.

В октябре 1980 года у Алексея Николаевича случился второй инфаркт, он попал в больницу, но продолжал работать над своим докладом к XXVI съезду партии. «Больше половины доклада было готово, — вспоминал Николай Константинович, — и дело успешно продвигалось к концу. Косыгин был в хорошем настроении, с увлечением трудился, и его дочери Людмиле приходилось вмешиваться, чтобы ограничить нагрузку отцу. И вдруг выходит решение об отставке премьера „по состоянию здоровья“. Для Косыгина это, видимо, оказалось полной неожиданностью и окончательно надломило его». Из больницы он так и не вышел. Его не стало 18 декабря 1980 года…

Дата кончины Косыгина почти совпала с днем рождения Брежнева. Портить праздничное настроение не захотели и печальную весть объявили только через три дня. А 23 декабря в Центральный дом Советской армии попрощаться с Алексеем Николаевичем пришли тысячи и тысячи простых людей. Часов в шесть доступ к телу решили прекратить: видимо, на Старой площади не хотели придавать большого значения траурной церемонии. А когда объявили, что ритуал заканчивается, народ возмущенно зашумел. Церемонию продлили. Один из современников заметил тогда: было такое ощущение, что хоронят руководителя, который был ближе всех к народу!

Много лет спустя в своих воспоминаниях Байбаков напишет: «Я был одним из тех, кто стоял у гроба Косыгина. О чем я думал, что вспоминал в эти тягостные минуты? Его мягкие и строгие манеры, глубокую, слегка стеснительную улыбку, странный вопрос: „А ты был на том свете?“ Но больше всего — долгие годы напряженной работы, где проявлялся его государственный ум, стойкость в убеждениях человека с большой буквы, человека, который, не щадя себя, непоколебимо стремился удержать страну, ее экономику, жизненный уровень от тихого сползания в пропасть».

А после ухода 76-летнего Косыгина Совет Министров СССР возглавил 75-летний Николай Александрович Тихонов, который руководил правительством вплоть до 1985 года и вошел в историю как один из самых пожилых премьеров. Байбаков, лишившись своей главной опоры и поддержки, переживал. «Так не хватает Косыгина! — признавался он близким и сетовал: — Никакой свежей идеи не пробьешь. А дела в стране становятся все хуже и хуже».

Вошел не в Политбюро, а в историю…

В непростой системе координат жил и работал наш герой. Председатель Госплана — заместитель председателя Совмина. А ведь была еще и партия, «руководящая и направляющая»! Было Политбюро ЦК КПСС!

В разное время эта всемогущая структура включала разное количество человек. В начале 1920-х годов Политбюро насчитывало восемь членов, а в 1960—1980-е годы их число возросло до двадцати пяти. В 1952–1966 годах Политбюро называлось Президиумом ЦК. Еще было такое понятие, как кандидат в члены Политбюро. Человека выделяли и как бы готовили в круг избранных. Хотя, конечно, собирались и пленумы ЦК (по уставу не реже чем один раз в шесть месяцев), и съезды (обычно раз в пять лет). Но Политбюро — вот где сплетались все нити руководства Советской державой, определялись приоритеты, задачи, в общем, политика страны!

Кто входил в состав брежневского Политбюро? Конечно, люди разные. Пробежимся глазами по условному (учитывая временную протяженность) списку… Ну, сам Леонид Ильич — это понятно. А. Н. Косыгин — премьер — как же без него? Его преемник — Н. А. Тихонов. Председатель Верховного Совета Н. В. Подгорный — тоже все ясно: по конституции руководитель высшего государственного органа! Конечно же М. А. Суслов — секретарь ЦК по идеологическим вопросам и А. П. Кириленко — секретарь ЦК по промышленности. К. У. Черненко — заведующий общим отделом ЦК. А вот и А. Я. Пельше — глава Комитета партийного контроля. В. В. Щербицкий — первый секретарь ЦК КП Украины. В. В. Гришин и Г. В. Романов — первые секретари Московского и Ленинградского комитетов партии. А. А. Громыко — легендарный министр иностранных дел. А. А. Гречко и Д. Ф. Устинов — министры обороны. Ю. В. Андропов — председатель КГБ… Список далеко не полный. Но что самое удивительное, в нем нет Байбакова, как нет его и в списке кандидатов в члены Политбюро!

Заместитель министра общего машиностроения, министр станкостроительной и инструментальной промышленности СССР Борис Владимирович Бальмонт вспоминал: