Михаил Федорович - Вячеслав Козляков Страница 45

Другая проблема, вынесенная патриархом на рассмотрение освященного собора 16 октября 1620 года, была связана с крещением в православие христиан других исповеданий — католиков и униатов. Патриарх Филарет Никитич требовал перекрещивания всех, кто крестился не в три погружения, не принимая никаких компромиссов в виде миропомазания (так было, например, с Мариной Мнишек, помазанной миром патриархом Игнатием в Успенском соборе в день бракосочетания с Лжедмитрием I) или наложения епитимьи. Богословская логика патриарха Филарета Никитича была проста: опираясь на правила Шестого Вселенского собора, он требовал от «латинян» самого радикального способа воссоединения с «истинной» православной церковью, считая их главными еретиками. Строгости применялись даже к православным выходцам из Речи Посполитой («белорусцам»): все они должны были перекрещиваться в три погружения, если только не могли доказать, что уже проходили такой обряд. Несомненно, что столь жесткая позиция патриарха повлияла на последующие отношения между Московским государством и Речью Посполитой ^[203].

Внутренняя неприязнь ко всему связанному с «латинством» и Литвой отразилась и на отношении патриарха Филарета к книгопечатному делу. Правда, поначалу он допустил бытование печатной продукции православных Львовской, Виленской и Киево-Печерской типографий в пределах Московского государства. Но только до тех пор, пока не была в полной мере возобновлена деятельность Приказа книгопечатного дела. В 1620-е годы его продукция была разнообразной и многочисленной. При патриархе Филарете Никитиче напечатали весь цикл богослужебных книг (некоторые не по одному разу): Евангелие, Псалтырь, Апостол, Требник, Служебник, Часослов, Минея общая и минейный «круг» из 12 томов, Октоих, Канонник, Триодь Постная и Цветная, Шестоднев, Учительное Евангелие. Патриарх лично «досматривал» книги и однажды сурово наказал наборщика, пропустившего некоторые статьи в Потребнике, заставив допечатать необходимые листы и вставить их в книгу ^[204]. С 1627 года началось изъятие некоторых книг «литовской печати», в частности Учительного евангелия Кирилла Транквиллиона (впрочем, осужденного до этого на соборе в Киеве). Изъять же полностью книги не «московской печати» тогда еще не могли, справедливо опасаясь оставить церковь «без пения».

В первые годы патриаршества Филарета состоялась канонизация двух святых — Макария Унженского (его память празднуется 25 июля) и Авраамия Чухломского и Галицкого (20 июля). Получивший в 1621 году по царскому повелению и благословению патриарха назначение в Сибирь архиепископ Тобольский Киприан организовал прославление еще и «атамана Ермака Тимофеева сына Поволсково и дружини его, храбровавших в Сибири над нечестивими агарани». Киприан прославился ранее в Новгороде организацией сопротивления шведам. Теперь он распорядился записать в синодики имена казаков и почитать их «со протчиими, пострадавшими за провославие» ^[205]. Но, пожалуй, наибольший резонанс вызвало и наибольшее значение для Московского государства в царствование Михаила Федоровича имело другое событие — присылка персидским шахом Аббасом I в Москву в подарок части Ризы Господней. Кизылбашский посланник «грузинец» Урусамбек (Русамбек, то есть Русинбек) после передачи обычного дипломатического поклона на приеме 11 марта 1625 года поднес патриарху Филарету «ковчег золот с каменьем, с лалами и с бирюзами, а в нем великаго и славнаго Иисуса Христа срачица (риза. — В.К.)» ^[206]. Об этом даре в Москве, конечно же, знали заранее — из переписки со своими посланниками в «Кизылбашах», и даже организовали предварительное расследование, чтобы удостовериться в подлинности Ризы. Обретение одной из величайших христианских святынь подтверждало высокое духовное значение Московского царства, давало сильный аргумент сторонникам идеи о «Москве — новом Иерусалиме», утверждавшейся тогда московскими книжниками ^[207]. Удача казалась настолько невероятной, что даже по прибытии святыни в Москву патриарх Филарет проявил осторожность и указал провести церковное освидетельствование «той святыни, что называют Христовою срачицею», не доверяя тому, что она «прислана от иноверного царя Аббаса Шаха».

По «досмотру», произведенному на патриаршем дворе самим патриархом Филаретом, крутицким митрополитом Киприаном и оказавшимся в тот момент в Москве греческим архиепископом Нектарием, оказалось, что «в том ковчежце часть некая полотняная, кабы красновата, походила на мели (льняная ткань. — В.К.), или будет от давных лет лице изменила, а ткана во лну». Это была, собственно, не вся Риза, а ее фрагмент «в длину и поперег пяди», то есть размерами примерно 19x19 сантиметров. 18 марта 1625 года, спустя неделю после получения дара шаха Аббаса I, о святыне было объявлено царю Михаилу Федоровичу. Только тогда выяснилось, что именно смущало патриарха Филарета, помимо происхождения святыни: под «частью некой», как осторожно называли фрагмент Ризы, «писаны распятие и иные страсти Спасовы лытынским писмом, а латыняне еретики». Церковная комиссия вместе с царем Михаилом Федоровичем «уложили» «тое святыню свидетелствовати чюдесы, и с молебным пением полагати на болящих, и извествовати чюдесы, яко же хощет святая воля Божия, тако и сотворит, понеже истин наго свидетелства о той святыне несть, а неверных слово без испытания во свидетелство не приемлется». Миссия эта была возложена на доверенного архимандрита Новоспасского монастыря Иосифа и крестовых дьяков Ивана Семенова и Михаила Устинова, которые «по повелению царя и святителя к болящим хождаху, и молебная совершающе, и святыню оную на когождо болящих полагаху». Уже с 23 марта 1625 года до патриарха стали доходить сведения об исцелениях и облегчении болезней, полученных у Ризы. Все такие случаи тщательно протоколировались, до 3 сентября 1625 года было записано 67 чудес. Исцеления продолжались и впоследствии, когда было принято решение об установлении нового празднества Ризы Господней 27 марта.

Ризу торжественно поместили сначала у церкви Благовещения, а потом внесли в соборную Успенскую церковь, где, как сообщает «Новый летописец», «положиша в ковчег злат и постави на гробе Господни и отрезаша у ней две части. Едину убо положиша в ковчеге и тое ношаху ис Соборной церкви по всем болящим, а другую в крест. Той же крест бысть у государя в верху» ^[208].