Три года революции и гражданской войн - Даниил Скобцов Страница 45

Все эти общества сумели еще при старом режиме утвердиться и занять такое положение, что даже старая чиновная областная власть считалась с армавирским общественным мнением. Издавалась влиятельная в крае газета.

Сюда даже при старом режиме назначались атаманами отделов и их помощниками люди по особому отбору.

В Лабинском отделе – несколько станиц с населением свыше 20 000 душ, которые имели у себя средние учебные заведения – гимназии, реальные училища, среднее сельскохозяйственное училище и др.

Быч и Савицкий в порядке согласования ведомственных решений (еще до моего возвращения в Тихорецкую) назначили атаманом Лабинского отдела полк. Б., бывшего товарища Савицкого по службе в конвое Его Величества, достаточно тороватого, способного на произнесение складной застольной речи и совершенно уже мало связанного со станицей и еще менее с какой-либо городской общественностью

Как бы нарочно, демонстрировалось восстановление старого режима и как будто бы даже в худшем виде.

В силу своего положения, депутата Лабинского отдела, вместе с некоторыми членами рады я побывал у Быча, который в это время уже сидел в вагоне екатеринодарского направления. От пересмотра вопроса об уже состоявшихся назначениях он решительно отказался, а о новых назначениях обещал подумать.

Систему городского самоуправления, установленную Временным правительством и функционировавшую вплоть до нашего выхода в поход, большевики отменили.

Эта система не была восстановлена и Бычом. Создано было особое временное положение об управлении городами впредь до разработки и утверждения особого о них положения

В силу этого временного положения городским головой Армавира был действительно назначен какой-то отставной полковник Гвоздев, человек очень правого политического уклона. Неоднократно потом Кубанскому краевому правительству придется останавливаться на деятельности так неудачно назначенных в Армавир представителей власти.

За время моей поездки в Ставрополь председатель правительства Быч (в сотрудничестве с бывшим членом правительства Манжулой) успел выпустить приказ и по моему ведомству земледелия, злополучный приказ о трети урожая в пользу владельца земли, запаханной в захватном порядке земледельцами. Стоимость земли устанавливалась, таким образом, повышенная, и затемнялся, к тому же, предустанавливаемый революционный принцип отчуждения частновладельческой земли.

В кубанской практике этот приказ, впрочем, не имел большого значения. По своем возвращении я издал особые разъяснения к нему, смягчающие его одиозность. В самом приказе содержались указания, что он действителен лишь для сбора и распределения урожая текущего сезона. Подчеркивалось, что проведение земельной реформы должно быть произведено согласно постановлению рады 12 декабря 1917 года, по которому частная собственность на землю отменяется. Все земли сельскохозяйственного значения должны перейти к работающим на них казачеству и крестьянству.

Генерал Деникин ознаменовал вступление на кубанскую территорию выпуском письменного обращения на имя кубанского атамана с указанием на необходимость для атамана и правительства предварительно составить схему гражданского управления областью и военных мероприятий, с тем чтобы общие схемы и планы были бы предварительно обсуждены совместно с ним, генералом Деникиным, как равно и способ проведения их в жизнь.

Со своей стороны он подчеркнул необходимость:

I. Полного напряжения сил Кубани дня скорейшего своего освобожтения от большевиков.

II. Все первоочередные части военных сил Кубани должны входить впредь в состав Добровольческой армии для выполнения общегосударственных задач.

III. В дальнейшем со стороны освобожденного кубанского казачества не должно быть проявлено никакого сепаратизма.

Тон обращения, таким образом, содержал признаки стремления к верховному руководству, к диктату, что станет потом навязчивой идеей командования Добровольческой армией во все время гражданской войны; не сожительство и сотрудничество сил объединенных единством цели, а сосуществование под знаком субординации высшего руководства над низшими.

То обязывались не вмешиваться во внутренние кубанские дела, – теперь требовали на предварительное рассмотрение схемы и планы гражданского внутреннего управления.

Наконец, строгая директива – «никакого сепаратизма» – как бы незабытая любовь по строгому приказу.

Как реакция на это «обращение» генерала Деникина последовало со стороны Быча и Савицкого предложение атаману подписать приказ – и атаман его подписал – о призыве в войска служилых казаков освобожденных станиц – всех очередей, о порядке прохождения мобилизации с распределением мобилизованных по привычным кубанским полкам, распределением по ним же офицерского состава и т. д.

Как очень серьезное соображение в пользу этого предупреждающего распоряжения было следующее постановление: в гражданскую войну было очень заметной слабостью высших военных начальников содержание при себе многолюдных конвоев, каждый из них охотно брал в свой конвой казаков, что затрудняло формирование боевых частей.

Новое негодование со стороны главнокомандующего, усмотревшего в приказе опасный психологический момент, который может вызвать расстройство добровольческих частей.

Наша линейская группа делала попытку объясниться в откровенную с генералами Деникиным и Романовским, чтобы поверить друг другу хотя бы в основном – в общем желании бороться за обновленную Россию и в приемлемости народного начала в налаживании управления в освобождаемых областях.

Мы с Сушковым пригласили к себе Н. М. Успенского, сослуживца в прошлом генерала Романовского, и попросили его устроить свидание Сушкова с генералом Деникиным.

Свидание это потом было, но значительных результатов оно не имело.

«Вы все нас боитесь, – бросил при этом фразу генерал Деникин, – среди нас ищите монархистов. На себя оглянитесь. Посмотрите на тех среди вас, кто до сих пор не хочет снять конвойской красной шашки…»

Верно. Демократизм Савицкого, офицера императорского конвоя, был более чем сомнителен. В угоду Бычу и его группе, от благорасположения которых теперь зависела его карьера, он, Савицкий, мог произносить всякие слова демократического значения. Но по существу он был типичный носитель идеологии офицерства декоративной дворцовой части. Он, действительно, часто и нахлобучивал на голову красную конвойскую фуражку.

Тяжелым осадком ложилась вся эта наша общая неустроенность на душу, утомленную зрелищем трудно передаваемых картин жестокости и обнаженно-цинического отношения к человеческой жизни. Садизм вывороченной наизнанку человеческой души. Русские люди с ожесточением уничтожали друг друга.

Путь страдания, героизма и крови пройден кубанцами и добровольцами от Екатеринодара до Мечетинской. Теперь шли обратно, и, быть может, завтра снова вступим в Екатеринодар, а нет уверенности, что, вступивши в него, не начнем союзными усилиями ломать друг другу ребра, и никому не дано знать, где будет враг и где друг в грядущей сваре. В личном порядке возникало желание бросить, отойти, по крайней мере, тогда не будет ответственности. Но никогда малодушие не являлось гражданской доблестью. В силу своих возможностей нужно бороться.