Император Генрих II - Манфред Хефер Страница 44

Как в Баварии Генрих добивался обновления монастырской жизни и независимости перечисленных монастырей от епископств, также последовательно и строго, уже будучи королем и императором, следовал он цели реформирования в Горце. На три освободившихся аббатских кресла он назначил своих людей, не принимая во внимание мнение местного законодательного органа. Аналогично он поступал и с назначением епископа.

В независимости монастырей Генрих II видел гарантии их верности учению, монастырскому порядку и государству. Впрочем, в пору королевского и императорского правления ему приходилось считаться с мнением епископов, для которых благополучие монастырей было как бельмо на глазу. Генрих не мог постоянно дразнить самолюбие епископов, ведь они являлись важной составной частью его государственной политики: иногда ему приходилось жертвовать собственными убеждениями относительно реформы в пользу преданных ему епископов. Он пересматривал ранее розданные привилегии и права монастырей и перераспределял их так, словно речь шла о его личных владениях.

Первоначально только королевские резиденции были обязаны отдавать королю часть своего натурального продукта – речь шла о так называемом «servitium Regis»: размер налога определялся величиной резиденции. Раздавая земельные наделы и привилегии монастырям и епископствам, Генрих II создал для них настолько экономически благоприятные условия, что взамен мог уже потребовать и от них своего рода «servitium Regis». Так, монастыри и епископства обязывались по первому требованию предоставлять свои войска, где количество солдат и их оснащение определялись отдельно для каждого субъекта.

Однако, в противоположность епископату, монастыри Генрих II держал на достаточном удалении от решения политических задач и не привлекал их к повседневным государственным делам. Монастырской братии приличествовала жизнь тихая, далекая от мирской суеты и верная данному обету. Моление о спасении душ человеческих – вот предмет устремлений и усилий монахов, а благодаря аскетизму и экономии, а также трудолюбию мощь монастырей должна была постоянно усиливаться.

В эпоху раннего Средневековья рушились монастырские устои, христианское учение приходило в упадок. Торговля должностями в церкви стала обычным делом. Практически любой желающий мог спокойно занять епископское кресло, купить аббатскую должность в монастыре или другой церковный чин, ведь они обеспечивали вполне приличные доходы. Во многих монастырях царила распутная и разгульная жизнь.

Монахам была не по нраву жизнь богоугодная, размеренная, подчиненная строгому распорядку, в молитвах и послушании. Они хотели приятного времяпрепровождения в мирских удовольствиях, роскоши и разврате. В монашеских кельях жили женщины как жены и любовницы. В монастырских дворах резвились дети – дети, о которых следовало заботиться и думать об их будущем. Служение вере и Богу отошло на задний план. В монастырях вели разговоры о доходах, власти и владениях.

Реформаторское движение, возникшее в монастыре Клюни, было направлено не только против этих перекосов. Оно несло куда более глобальные идеи, разработав новые формы монашеской жизни и образцы духовных отношений для служителей церкви, призванные углубить нормы западной христианской морали, актуальные и по сей день. Реформаторское движение, зародившееся в монастыре Клюни и захватившее вскоре монастыри и церкви по всей Европе, стало революцией, событием, означавшим глубокий прорыв в историческом развитии Западной Европы. Основные положения изменения церкви того времени затрагивают нас и сегодня и сравнимы по своему значению для мировой истории с эпохой Мартина Лютера.

Все же падение нравов в немецких монастырях не было столь глубоким, как на западе и юге Европы, и переустройство монастырей проходило здесь несколько иначе, нежели в Италии, Испании или Франции. В этих государствах прежде всего требовалось восстановить монастырский порядок и послушание, в Германии же в первую очередь реформа приобщала к новым постулатам веры, привнесенным ею самой. Монастыри, такие как Святого Эммерманна в Регенсбурге, Святого Максима в Трире, Горце, Прюме, Герсфельде, Лорше и Фульде, добровольно открыли себя для новых идей и участвовали в их продвижении по всей стране.

В принципе клюнийская реформа церкви провозглашала возобновление строгих монастырских порядков, установленных святым Бенедиктом. Ядром, главным содержанием преобразований являлись «consuetudnes», как бы «укладывавшие» распорядок дня каждого монаха в строгий литургический порядок, вплоть до мельчайших деталей. Церковные службы и работа занимали весь день монаха. Повседневная работа и ночной отдых каждые два часа чередовались с предписанными молениями. После утренней молитвы при восходе солнца начинался рабочий день, прерывавшийся только на молитвы и прием пищи. Распределение работ вменялось в обязанности аббата, каждый монах в зависимости от способностей и знаний получал свой участок работы. Сюда могли входить работы в поле и садах, писание и рисование, обслуживание гостей, забота о больных и убогих, а также передача информации, новостей и сообщений. Разговоры, не имеющие отношения к работе и службе, запрещались. Монаху полагалось лишь молиться и работать. В духовном послушании, службах и молитвах надлежало осмысливать Евангелие и христианское учение в целом, полностью забыв о материальных благах и прежней жизни. Важное значение имел и целибат, налагавшийся на священников. В социальном, общественном плане жизнь братии должна была протекать, как в эпоху раннего христианства. Требовалось безоговорочное признание клюнийской реформы. Тем самым монастыри как бы освобождались от епископской власти, подчиняясь непосредственно власти папы. В конце концов папа должен был обрести высшую власть над любой мирской властью. Какую опасность для императорского правления таили два последних пункта реформы, видимо, пока никто не осознавал. До тех пор, пока понтификат находился в очевидной зависимости от немецких монархов в X и XI веках, угроза выхода церкви из-под влияния мирской власти оставалась невелика. Папы еще подстраивались под притязания римских патрициев, а епископы принимали назначения от короля как само собой разумеющееся. Несмотря на такое отклонение от правил реформирования, монастырь Клюни поддерживал действия Генриха II, ведь император представлял собой главную силу, способствовавшую прорыву реформы. Аббат Одило, желанный гость при немецком дворе, вероятно, относился к числу самых верных соратников Генриха II и являлся ко двору куда чаще, чем это описано в исторических хрониках.

Одило не решался там произносить то, что шепотом говорилось уже в других местах: следует освободить церковь от влияния монарха. Генрих II поддержал реформу по всей стране, заняв королевский престол, как прежде в Баварии. Впрочем, он проводил в жизнь не все постулаты реформирования, предлагаемые монастырем Клюни. В своих интересах Генрих II не хотел полностью отбирать у монастырей их владения, тем самым ограничивая их жизненное пространство. Но введения бенедектинских норм поведения в императорских монастырях монарх добивался последовательно и жестко и даже с применением силы, как, например, в случае с монастырем Кореей. Так как реформа монастырей и церкви в целом шла по его императорской воле, Генриха II можно причислить к числу великих реформаторов XI столетия.