Павленков - Владимир Десятерик Страница 44

В этот вечер Флорентий Федорович сообщил, что намерен познакомить собравшихся с одной рукописью, изданной за границей, которая ходит по Петербургу… Правда, он не хотел бы ставить в неудобное положение присутствующих, так как в тексте статьи немало мест, режущих слух. Если это будет смущать кого-либо, он готов и не читать. Просто это совсем иной взгляд на то событие, прямым участником которого ему довелось быть еще совсем недавно.

— Прошу прощения, но это сугубо личное. Рукопись сия посвящена литературному процессу по второй части сочинений Д. И. Писарева. Автор упрекает меня за слишком нежное отношение к прокурору и предлагает во второй части своей статьи как бы свой вариант защитительной речи. Правда, неподцензурность этого безымянного автора позволяет ему высказываться так, как я, естественно, не мог говорить. Мою речь вы, друзья, уже читали.

Когда поздним вечером возвращались домой, А. А. Красовский сообщил о приезде в город на земскую службу врачом-ординатором в губернскую больницу В. О. Португалова. Радикальные взгляды этого известного земского деятеля в Самаре оказались, безусловно, той «неблагопристойностью», выражаясь языком прокурора Тизенгаузена на писаревском процессе, которая и обусловила его появление в губернском городке, давно уже пользующимся репутацией ссыльного места.

— Меня уже познакомили с Веньямином Осиповичем. Если Вы не возражаете, то завтра как раз удобный случай представить Вас друг другу. Португалов наслышан, естественно, о Вас и с нетерпением ждет встречи, — сказал Красовский.

Вскоре знакомство состоялось. Они оказались на редкость родственными натурами. В лице приезжего Павленков встретил человека, так же, как и он, поставившего целью всей своей жизни словом и делом служить страждущему человечеству. В Самарской губернии В. О. Португалов немало сделал для организации земского больничного дела. Жизнь его текла там в окружении десятка горячих и честных голов — губернских гласных, точно так же, как и он, отдававших свои знания и силы освещению темных сторон самарского общественного бытия. Однако В. О. Португалов без особых колебаний оставил Самару и откликнулся на приглашение председателя вятской губернской земской управы Колотова приехать в ссыльный город Вятку. Почему? Да просто потому, что Колотое, энергичный и образованный земский деятель, предложил ему создать в Вятской губернии сеть больниц, приемных покоев и тем самым оздоровить в санитарном отношении вятское крестьянство. В таких глухих уголках население больше всего погибало в трущобах от заразных болезней без какой-либо медицинской помощи. Особенно в тяжелых условиях находились многочисленные инородцы, которых немало было на Вятской земле.

Уже в первую свою встречу и Португалов, и Павленков ощутили взаимную симпатию друг к другу. Оба они принадлежали к той немногочисленной когорте на Руси, которая готова не столько говорить о деле, сколько действовать, не откладывая на завтра те проекты, в реализации которых убеждены. По совету Ф. Ф. Павленкова и Н. Н. Блинова Португалов предпринимает целый ряд поездок по обширной Вятской губернии, насчитывающей тринадцать уездов, осматривает земские больницы, школы, казенные и частные железоделательные заводы. По итогам этих поездок устраивает совещание в земской управе с врачами почти всех уездов, составляет доклады, читает их, хлопочет об осуществлении на деле своих предложений…

Среди радикальной общественности в Вятке плодотворная деятельность Португалова встречала сочувственный отклик, широко задуманная им просветительная работа побуждала к действию и других.

В 1872 году из Екатеринбурга был сослан в Вятку учитель гимназии Василий Иванович Обреимов, с которым также установились добрые отношения у Павленкова, ибо спустя годы он выпустит не одну книгу в издательстве Флорентия Федоровича.

Вокруг Павленкова, Португалова и других политических ссыльных в Вятке постепенно сплачивается кружок из числа радикально настроенной молодежи. Было замечено, что к этому времени у Флорентия Федоровича происходит сближение с домом Фармаковских, ставшего местом сбора демократического студенчества. «Политические ссыльные зачумляют молодых людей своими вредными идеями, — доносил в 1874 году губернатор Чарыков министру внутренних дел, — делают их учителями и проповедниками своего зловредного учения между их товарищами и подругами».

Среди воспитанников духовных семинарий, гимназий, а особенно среди приезжающих на каникулы студентов, было немало таких, кто начинал серьезно размышлять обо всем, что окружало их в реальной действительности того времени. Не могла не привлечь их внимания к себе и эта особая категория жителей города — политические ссыльные. С ними встречались на улицах, в библиотеке. На лицах их не уло-вишь малейшего налета мученичества. Ореол страдания — не для них. Они уважительны к людям, отзывчивы на горе и страдание других. И хоть общаться с ними и не рекомендуется, но… Разве можно все предусмотреть надсмотрщикам?

…Вот по берегу реки Вятки прогуливаются чета Селенкиных и с ними ссыльный поручик Павленков.

Невдалеке на нескольких лодках группа молодых людей. Они издали приветствуют Селенкиных и Павленкова. А из одной лодки неожиданно раздается:

— Мария Егоровна, Александр Николаевич, Флорентий Федорович, не пожелаете ли вместе с нами совершить водную прогулку?

Это кузен Селенкиной, студент Н. М. Кувшинский, который и познакомил Павленкова уже в первые, самые трудные дни пребывания в Вятке с этой семьей, так много сделавшей для излечения его от тоски и одиночества.

Приглашение было с благодарностью принято, и вот уже три лодки дружно устремляются на середину реки.

Мария Егоровна читает свои стихи. Плеск волн, поскрипывание весел создавали особый аккомпанемент ее молодому приятному голосу.