Волки и волчицы - Андрей Ветер Страница 44

— Это верно, что здесь выставили на обозрение тело какой-то проститутки?

— Верно, верно! Да прославятся небожители, даровав нам, простым смертным, этакое чудо! Никогда не встречал столь восхитительных женщин. Даже будучи мёртвой, Энотея-Певица пробуждает в мужчинах желание!

— Что ж, надо убедиться, что слухи об этой волчице не есть пустой звук.

Валерий окинул взглядом мозаичное изображение Венеры, искусно выполненное над входом в театр. Венера стояла на колеснице, влекомой четырьмя белыми слонами. По обе стороны от богини, покровительствовавшей городу, витали амуры.

Войдя внутрь, Валерий сразу погрузился в прохладную тень. Изнутри доносился перезвон бубенчиков и грудной женский голос. Валерий остановился и закрыл глаза. В воздухе присутствовало нечто невидимое, хорошо знакомое Нарушителю.

— Дух вечности, — прошептал он, — я слышу тебя. Я чувствую присутствие Тайной Коллегии.

Кто-то торопливо проскользнул мимо него в зал и почти бегом спустился по ступеням из белого камня к сцене. Валерий сосредоточил внимание на сцене. В свете нескольких масляных лампад было видно, как вбежавшая только что в театр мужская фигура, облачённая в римскую тогу, растолкала толпившихся на сцене людей и опустилась, издав надсадный крик, на колени.

— О, Энотея, вернись к нам, вернись, божественная! Ты столь прекрасна в смерти, так подари же нам себя живую, твою любовь, твои ласки!

— Певица ушла навсегда, — послышался чей-то важный голос, и Валерий разглядел мужчину в белом балахоне служителя храма Изиды. — Она не слышит никого. Приходи в наш храм, и мы устроим так, что ты сможешь перемолвиться с ней несколькими словами.

Валерий начал неспешно спускаться по ступеням к собравшимся внизу людям. В театре густо пахло ароматическими маслами. Над сценой плавал сизый дым благовоний, уплывая вверх, к невидимому потолку.

— Энотея, мне так одиноко без тебя! — продолжал причитать упавший на колени. — Я примчался в Помпеи, едва услышал о твоей смерти! О женщина, Певица Любви! Вернись ко мне!

Валерий остановился у основания лестницы и отбросил ногой обронённый кем-то красный платок. Ткань призрачной красной тенью скользнула по широким полосам белого, розового и серого мрамора.

Он сделал несколько шагов вперёд, властно отстраняя стоявших у него на пути. Завидев богатого римлянина, люди почтительно отступали. Открывшаяся перед ним картина поразила даже его — Нарушителя. Лежавшая на столе обнажённая женщина была и впрямь мертва. Но тело её бесспорно источало дух жизни, дух вечности. Чья-то умелая рука искусно обвила её запястья и лодыжки зелёными листьями, а вдоль бёдер уложила крупные виноградные гроздья.

— Кто ты? — проговорил Валерий, подойдя вплотную к Энотее.

Жрец храма Изиды, бритый наголо, остановился возле Валерия и сложил руки на своей груди.

— В её теле жила Изида, поэтому она так великолепна, — лицо жреца приобрело выражение купца, нахваливавшего свой товар, — Всемогущая Изида наполнила эту женщину неувядающей красотой, — гладкий череп его, натёртый терпким персидским маслом, рельефно вырисовывался на тёмном фоне неосвещённого пространства.

— Уйди, не лги людям, — Нарушитель нетерпеливо махнул рукой.

Бритоголовый человек остолбенел — никто никогда не позволял себе такой наглости по отношению к служителям культа Изиды, который был невероятно популярен в Помпеях. Возможно, именно жрецы Изиды сумели договориться о том, чтобы таинственное мёртвое тело было выставлено на всеобщее обозрение в Одеоне: их храм располагался в непосредственной близости от театра, и любопытствующая публика могла позже заглянуть заодно и в храм.

— Ты позволяешь себе неслыханную дерзость, — бритая голова откинулась, придав фигуре священнослужителя высокомерную осанку. Высокая худая женщина в белом плаще, стоявшая за его спиной и тянувшая завораживавшую мелодию, прервала пение и растерянно моргнула несколько раз.

— Уйди, не мешай, — Валерий предупредительно поднял руку с выставленным указательным пальцем и нахмурился. Ему надо было сосредоточиться. Лежавшее перед ним обнажённое женское тело настораживало его. Оно бесспорно принадлежало миру, где законы привычной человеческой жизни не работали, и Нарушитель хотел понять, зачем ему повстречалась Энотея.

Жрец смутился, услышав в голосе патриция нотки, заставившие его сердце сжаться. Он знал, что такое властная интонация, но сейчас его слух уловил нечто особенное. Это не был голос избалованного богача. Это был голос Силы.

Валерий склонился над Энотеей и положил руку ей на лицо. Её тело было холодным. Ни малейшего намёка на сон. Настоящая смерть. И всё же тело выглядело живым. Такое было подвластно только магу Тайной Коллегии, только жрецам этого могущественного общества.

Валерий позволил своей руке медленно спуститься с лица покойницы на её грудь, затем на живот, наконец остановил ладонь на гладко выбритом лобке.

— Она просит любви! — услышал он справа от себя хриплый голос и обернулся. Стоявший на коленях мужчина, одетый в белую тогу с пурпурной каймой, посмотрел на Валерия мокрыми от слёз глазами.

— Она мертва, — твёрдо ответил Нарушитель. — Она ничего не просит. Она лишь поёт гимн безудержной человеческой страсти. Она будет оставаться такой до тех пор, пока в ней не иссякнет сила, пробуждавшая в мужчинах огонь желаний, — сказал Валерий и поглядел на жреца. — Этой силы в ней было больше, чем силы жизни.

— Господин, — сказал бритоголовый, — позволь мне перемолвиться с тобой парой слов.

Валерий кивнул и постучал легонько по плечу стоявшего на коленях римлянина:

— Уезжай, забудь о ней.

Он сделал несколько шагов в сторону в сопровождении жреца.

— Господин, кто ты? — бритая голова смотрела на Нарушителя подобострастно. — Я не знаю, кто ты, но чувствую, что ты не простой смертный…

Вдруг сзади раздался вопль:

— Я не могу! Я хочу тебя!

Мужчина в тоге навалился на покойницу и принялся целовать её круглые груди.

— Твоё тело… Твоё божественное тело… — рыдал он.

Сбившиеся в кучу зеваки заволновались, зашумели. Валерий вздохнул и снова посмотрел на жреца.

— Кто привёз сюда эту женщину? Откуда? — спросил он.

— Те люди, — бритоголовый указал едва уловимым движением на нескольких богато одетых мужчин, сидевших на зрительской скамье в переднем ряду. — Они были её почитателями, как и многие другие. Они сказали мне, что она некогда была самой знаменитой танцовщицей и певицей… Все они сильно страдают из-за смерти этой женщины, они околдованы её красотой… Они желают сохранить память о ней…

— Память? Да они сошли с ума. Она питалась ими, наливалась силой через совокупления, — сказал Валерий и покачал головой. — Энотея и сейчас продолжает пользоваться ими. Но она всё-таки начнёт смердеть, не бери её в свой храм. Хотя какое-то время её тело сохранится в этом виде, может, год или даже больше. Она накопила в себе так много страсти, что понесёт её сквозь века. Это тело сгинет, но она родится заново, чтобы изливать свою безудержную страсть на мужчин…