История ордена иезуитов - Генрих Бемер Страница 43

Уже очень рано наиболее важным из средств, которыми пользовался орден, стали считать его богатство. Но сам он сохранял в этом вопросе глубокое молчание.

Мы располагаем скудными данными относительно состояния и доходов отдельных провинций и коллегий ордена, и эти данные относятся к эпохе упадка. Так, в 1760 году во Франции иезуиты сами оценивали свою недвижимую собственность в 58 миллионов ливров; следовательно, эта оценка не была преувеличенной. Однако французские иезуиты не считались столь богатыми и столь хорошо обеспеченными, как немецкие, которые, к сожалению, не оставили нам оценки своего состояния. Мы знаем лишь, что в момент упразднения ордена в землях австрийской короны его имения были оценены в 15,5 миллиона гульденов и что в Баварии одна только коллегия в Ингольштадте располагала более чем тремя миллионами флоринов. Думают, что в Испании орден получал со своих имений доход около 2,5 миллиона франков. В Польше ему приписывали доход почти в 3 миллиона. Доходы португальских иезуитов, если верить иезуиту Мендосе, были значительно выше, а иезуиты Италии получали, может быть, вдвое больше.

К этому нужно добавить еще доходы с обширных заморских владений ордена. Парагвай, по самому скромному расчету, стал под конец приносить ежегодно 231 000 песет (около 2021 000 франков). В Перу, в Новой Гренаде, в Мексике, на Антильских островах финансовое положение ордена было, по меньшей мере, очень хорошим. На одной только Мартинике у него было имений более чем на 4 миллиона франков.

Эти цифры для своего времени кажутся чем-то сказочным. С первого взгляда мы как будто можем сравнить генерала иезуитского ордена с современными миллиардерами. Но, присмотревшись внимательнее, мы должны будем признать подобную аналогию недопустимой потому, что огромное состояние ордена отнюдь не находилось в свободном распоряжении генерала. Оно было большей частью заранее предназначено на определенные цели, так как состояло почти исключительно из вкладов в пользу различных учреждений ордена. Правление, по крайней мере в середине XVII века, получало только один процент чистого дохода всех домов ордена. Правда, оно предъявляло притязания на новые вклады, наследства, состояния вновь поступающих членов и излишки. Но ему не всегда удавалось осуществлять эти притязания.

Таким образом, отнюдь не следует преувеличивать доходы ордена. Кроме того, из этих доходов нужно было покрывать значительные расходы, вызываемые мировой политикой ордена и отчасти миссиями. О расходах, связанных с последними, дает некоторое представление тот факт, что устройство одной только миссии у чикитосов обошлось почти в миллион талеров. Из всего этого вытекает, что орден не может быть назван без всяких оговорок богатым. Конечно, некоторые дома ордена были чрезвычайно богаты, но рядом с ними существовали дома, очень скромно обеспеченные или даже совершенно бедные, а именно: дома профессов, которые согласно статутам не имели никаких определенных доходов и существовали на добровольные пожертвования.

Финансовая сила ордена состояла в том, что генералы вели суровый надзор над управлением отдельных домов, оставляли за собой известный процент их доходов и могли употреблять излишки богатых домов на поддержку бедных учреждений. Этим путем достигалось то, что ни одно учреждение не впадало в бедность и всегда находились средства, необходимые для больших предприятий. Таким образом, главной причиной финансового превосходства ордена над всеми другими духовными конгрегациями является не богатство ордена, а великолепная организация его хозяйственного управления.

Как удалось ордену приобрести свои значительные богатства? Если верить самим иезуитам, то нужно было бы приписать их исключительно милосердному вмешательству Божественного Провидения. Но если допросить менее заинтересованных свидетелей, то окажется, что иезуиты также сыграли свою роль в этом деле. В принципе, общество не основывало ни одной новой коллегии, если основатель не обеспечивал достаточным образом содержания учителей и учеников. Кроме того, орден вменял в обязанность своим новициям отказываться не позднее чем по окончании четвертого года их послушничества от своего имущества и всех имущественных прав, и хотя им предоставлялось право отказывать его в пользу бедных, но в большинстве случаев отказ совершался, конечно, в пользу ордена.

В одной лишь провинции Верхняя Германия орден получил таким путем за период с 1620 по 1700 год 800000 гульденов деньгами, не считая феодов и поместий, домов и имений, доставшихся ему за это же время. Орден великолепно умел располагать своих богатых покровителей к щедростям, и первоначально никто и не думал упрекать его за это, так как он употреблял получаемые деньги обычно на общественно полезные дела, главным образом на школы. Далее, орден часто добивался передачи ему земель заброшенных монастырей, что нередко вызывало весьма ожесточенные столкновения со старыми орденами. Наконец, он старался эксплуатировать свои имения наиболее доходным образом, занимаясь не только скотоводством и земледелием, как другие монахи, но, в соответствии с успехами хозяйственного развития нового времени, также производством и торговлей.

В Мексике уже в XVII веке орден владел лучшими сахарорафинадными заводами и очень доходными серебряными рудниками. В Парагвае он собирал на своих плантациях великолепный чай, на который был сильный спрос на всех рынках. Здесь же в своих необъятных прериях он разводил прекрасную породу мулов. Впоследствии вывоз их в Перу достигал ежегодно 80000 голов. У чикитосов главным предметом вывоза был воск, у мохосов — какао.

Но еще доходнее, чем плантации, скотоводство и пчеловодство, были обширные промышленные предприятия, созданные орденом. Подобно общинам первых времен христианства и восточным монастырям, все индейские деревни представляли собой не только замкнутые сельские общины, но также и большие фабрики, где велось крупное производство всех продуктов массового потребления, ориентированное на американские рынки, как, например, четок, восковых свечей, ковров, одеял, бумажных тканей, сбруи.