Битва в Арденнах. История боевой группы Иоахима Пейпера - Чарльз Уайтинг Страница 42

Через мост покатились «Шерманы», не обращая на мины внимания. Им предстояло возглавить наступление. Но немцы были наготове. Как только первый «Шерман» подошел к минному полю и приготовился двигаться дальше, хорошо окопанные «Тигры» открыли по нему огонь со своих позиций высоко на горе. Первый из «Шерманов» загорелся. Вот остановился и второй — экипаж его выжил, но оказался в ловушке посреди минного поля. Оставшиеся танки развернулись и бросились обратно, под прикрытие противоположной стороны моста.

Тогда вызвали артиллерию, чтобы вывести из строя вражеские танки, а тем временем саперы, ползком в снегу, пытались найти мины. Это продолжалось весь остаток дня, наступление остановилось, все ждали артиллерию и саперов, а потом возобновилось, и солдаты медленно двинулись вперед, оставляя за собой догорающие «Шерманы» и неподвижные тела в снегу.

Ближе к вечеру американцам удалось пробиться на окраину Ла-Глез, и артиллерии пришлось прекратить огонь, чтобы не накрыть своих. Первый взвод медленно продвигался через стоящие на отшибе дома и вдруг попал под огонь четырехствольной 20-миллиметровой зенитки. Взвод тут же залег, а к стрельбе присоединилась еще одна пушка, а за ней — крупнокалиберные пулеметы. Наступление американцев снова застопорилось и на этот раз уже не возобновлялось до следующего дня.

Харрисон нервно поглядывал на часы, сидя в своем командном пункте в Шато-дю-Фруад-Кур, и тут ему сообщили, что наступление захлебнулось. Теперь все зависело от авиации. Только ее помощь сможет подтолкнуть продвижение солдат. И Хоббс, и Риджуэй все настойчивее требовали от Харрисона взять Ла-Глез к исходу дня. Без авиации это требование становилось невыполнимым. Солдаты были утомлены и деморализованы. Генерал Харрисон подошел к окну и замер, глядя в ярко-синее небо, на котором не было видно ни одного самолета.

В 15:26 шесть самолетов В-26 из 322-й эскадрильи бомбардировщиков 9-й воздушной армии подлетели сверкающим клином к немецко-бельгийской границе. Командир эскадрильи заметил внизу в центре Торной долины скопление домов. Он сверился с картой. Несмотря на превосходную погоду, он так и не сумел найти свою основную цель — город Цульпих в Германии, которому предназначалось стать перевалочным пунктом для 7-й армии генерала Брандербергера, которой в Арденнской битве предназначалась оборонительная роль. Про замеченный внизу населенный пункт молодой командир эскадрильи решил, что это Ламмерзум, городок километрах в десяти к северо-востоку от назначенной цели. Раз Цульпих найти не удалось, то и Ламмерзум сойдет за объект для бомбардировки, тем более что уже темнеет и надо скорее сбрасывать бомбы, чтобы не выставлять себя на посмешище, вернувшись с ними на базу.

Командирский самолет начал снижаться. Город, приближаясь, становился все больше. Уже можно было хорошо разглядеть церковь с куполом-луковкой. Летчик бегло осмотрел долину — зениток заметно не было. Город казался беззащитным. Самолет еще снизился, приготовился к бомбометанию и перешел в пике на скорости 500 километров в час. В наушниках раздался торжествующий крик командира: «Сбросить бомбы!»

Самолет качнулся и взлетел вверх, освободившись от тринадцати стокилограммовых фугасных бомб. Внизу в небо поднялись клубы белого дыма. Остальные пять самолетов последовали примеру командира и тоже сбросили бомбы. Командир внимательно следил за процессом и с удовлетворением отметил, что все бомбы попали в цель. Шесть В-26 покинули сцену разрушения и скрылись за горизонтом, торопясь домой, к яичнице с беконом. Дым внизу становился все гуще и поднимался все выше.

Удивленные солдаты 30-й дивизии и выжившие жители Мальмеди так и не поняли, кто нанес по ним этот удар. На сверкающие в небе точки они смотрели с интересом, но без страха. Воздушной тревоги никто не объявлял, и солдаты уверенно заявляли: «Это свои». А потом стали падать бомбы. Центр города исчез в дыму и грохоте. Когда все закончилось и самолеты 322-й эскадрильи исчезли, промахнувшись мимо Ламмерзума на шестьдесят с лишним километров, живые выбрались из-под обломков и принялись подсчитывать потери.

В штабе командующего 30-й дивизией генерала Хоббса тут же зазвонил телефон. Несколько секунд спустя Хоббс уже разговаривал с командиром 9-й воздушной армии в Люксембурге. 9-я армия уже не в первый раз бомбила 30-ю дивизию. Злые шутники из дивизии уже прозвали 9-ю армию «американскими люфтваффе».

120-й пехотный полк потерял около сорока человек убитыми и еще больше — ранеными. Потери среди гражданских оставались неподсчитанными, но город был охвачен пламенем, и американскому коменданту стоило огромных трудов предотвратить массовое бегство по дорогам, жизненно необходимым для подразделений, двигавшихся в Ла-Глез на бой с Пейпером.

Взволнованный генерал авиации, моментально осознав, на кого ляжет ответственность за эту ошибку, пробормотал извиняющимся тоном, что этого больше не повторится. Как же он ошибался! ^[43]

Несмотря на неудачу Харрисона в отношении захвата Ла-Глез, его сектор оказался в тот день единственным ярким пятном на шестидесятикилометровом фронте Риджуэя, и командир десантников решил собственными глазами взглянуть на происходящее там. Незадолго до захода солнца он прибыл в Шато, где разместился командный пункт Харрисона, с гранатами на ремне и с карабином Спрингфилда в правой руке. Харрисон сразу же спустился вниз и без обиняков изложил командиру корпуса ситуацию.

— Наши атаки с запада и востока сегодня увязли, — сказал он. — Завтра мы попробуем напасть с севера.

Он подвел командира к настенной карте и показал ему текущую ситуацию и план действий на завтра. Риджуэй внимательно слушал. Он знал, что в плане Харрисона есть слабое место — боевое командование роты В 3-й танковой дивизии. Дивизия в этот момент подвергалась яростному натиску немцев, и ее командир, генерал Морис Роуз, требовал срочного возвращения своих солдат. А Хоббс утверждал, что если отобрать у него танки, то Ла-Глез откроется с обеих сторон, и, мало того, поскольку выбить противника из удерживаемого им предмостного укрепления станет нереальным, то Пейпер сможет еще и вырваться из ловушки, держать которую так дорого стоило американцам за последние два дня. Риджуэй ничего не стал говорить Харрисону, но для себя четко решил по возвращении на командный пункт разобраться с этой проблемой.

2

Выстрелы 155-миллиметрового орудия сотрясали Пейпера больше, чем какие-либо другие выстрелы за всю его жизнь. С каждым разрывом снаряда ему казалось, что сердце разлетается на куски. Многие из его солдат вообще не могли прийти в себя от непрерывной канонады. Пейпер понимал, что надолго их не хватит. Но приказа об отступлении из штаба все еще не было.

Ночью люфтваффе пытались сбросить ему горючее и боеприпасы, но, по подсчетам интенданта, дивизия получила не более десятой части всего сброшенного. В общем, когда радист позвал Пейпера к радиоавтомобилю, чтобы принять сообщение от командира дивизии, полковник тут же подбежал и схватил наушники — он надеялся услышать приказ, которого так долго ждал. Но тщетно.