Пылающий меч - Кристиан Жак Страница 42

Градоправитель Эмхеб вел беседу с царицей Яххотеп.

— Прежде чем стать правителем моего любимого города Эдфу, я ведь имел дело с деревом, делал мебель, — говорил он. — А поскольку вы, госпожа, пожелали сохранить наше начинание в тайне, я своими руками разобрал колесницу гиксосов. Искусное изделие, но слишком тяжелое. Хотя иначе и быть не может, раз едут на ней четыре воина.

— Мы облегчим колесницу, наша будет возить только двоих, — высказала пожелание Яххотеп. — Она станет быстрее и подвижнее.

— Да, это так. Но как сделать ее устойчивой? Нужно еще подумать и о дереве, которое должно быть твердым и легким. Мне кажутся подходящими три вида: тамариск, вяз и дуб. Тамариск у нас в изобилии, а вот дуба и вяза гораздо меньше. Я использую все имеющиеся у нас запасы. Их хватит примерно на сотню колес, а потом придется искать древесину в Дельте или в Азии.

В ответ Яххотеп расцвела ободряющей улыбкой, и озабоченный мастер ответил ей тем же. Несколько успокоившись, он принялся показывать царице, как нужно сгибать дерево для обода, то увлажняя его, то нагревая, и следя за тем, чтобы не сломать.

И вот лежат два готовых колеса с четырьмя спицами!

— Конечно, я воспользовался образцом гиксосов, — признался Эмхеб, — но значительно улучшил его. Каждая спица в их колесах состоит из двух частей, я скрепил их иначе, гораздо надежнее. Все скрепы необычайно прочны, так как я вдобавок использовал разного вида клей, а также нашел смазку, чтобы части меньше изнашивались.

Эмхеб с гордостью погладил прочную ось, на которой будет крепиться сама колесница, и показал дышло длиной в полтора человеческих роста — такова должна была быть длина, чтобы запрячь лошадей.

— Из чего ты собираешься делать обод?

— Из тонких медных полос, которыми обтяну колесо. Колесница будет очень подвижна, и ей не будут страшны никакие ухабы.

Наконец настал день испытаний.

— Где ты собираешься искать двух безумцев, которые будут готовы встать на колесницу и пустить лошадей во весь опор? — осведомился Усач.

— Только среди нас, — отвечал Эмхеб. — Испытания — величайшая тайна, так распорядилась царица. Круг посвященных очень невелик. Мы не можем рисковать жизнью фараона Яхмоса, а хранитель печати Неши при всем своем уме мало приспособлен к физическим упражнениям. Управитель Карис слишком стар. Хирей слишком тяжел. Я изготовляю сами колесницы, стало быть…

— Я и Афганец?

— Вы справлялись и с более опасными поручениями.

— Я в этом не уверен, — кисло отозвался Афганец.

— Не медлите, поднимайтесь. Усач будет править лошадьми, а Афганец — стрелять в соломенное чучело. Цель проста: попасть в него на полном скаку.

— Наша победа в ваших руках, — подбодрила воинов Яххотеп. Фараон присоединился к ней одобрительным кивком головы.

Усач и Афганец поднялись на колесницу.

Оба они в трудных обстоятельствах признавали одну-единственную тактику — прорыв.

Колесница помчалась вперед как стрела, но когда Усач на полном ходу повернул лошадей, она опрокинулась, и оба седока оказались на земле.

— Подумать только, ничего уже не болит, — радостно сообщил Афганец. — Кошечка! Ты настоящая волшебница.

— Не зря моя жена отвечает за быстрое исцеление воинов, — раздулся от гордости Усач. — Ты не первый раз испытываешь на себе ее искусство.

— Когда вы продолжите испытания? — осведомилась красавица-нубийка.

— Нас пока ничего не торопит, милая, и мы…

— Не должны терять ни секунды. Для того чтобы египетские колесницы были лучше гиксосских, одной пробой не обойдешься, их понадобятся десятки. У вас нет времени лениться, — настаивала целительница.

— Мы же изранены и…

— Два-три ушиба, о которых успели позабыть. Вы прекрасно себя чувствуете и можете себе позволить опрокинуться с колесницей еще разок-другой.

Кошечка оказалась хорошим пророком, ее слова сбылись.

Проходили месяцы. Эмхеб все более усовершенствовал колесницу, добиваясь, чтобы она стала действенным оружием против врага. Он увеличил количество клея и смазки, крепя обод и спицы; искуснее укрепил дышло в передке, усовершенствовал упряжь, которая стала необыкновенно удобной — ремни плотно охватывали холку, живот и грудь лошади. Нагрудный ремень был очень широк: не натирал и не врезался.

Заботясь о легкости колесницы, Эмхеб изменил ее остов: сделал каркас из деревянных планок и обшил его кожей. Кожаными ремнями Эмхеб пользовался для всех сочленений, где предполагалось большое трение.

Каждый день Яххотеп ждала дурных вестей из Пер-Камоса. Но почтовые голуби приносили одно и то же: «Новостей нет».

Зато из Мемфиса сообщили слухи, дошедшие из Авариса: Яннас убит слугой у себя в доме. Должность главнокомандующего получил Хамуди, который первым делом приступил к переустройству армии, очищая ее от неугодных людей.

Было очевидно, что борцы против гиксосов в Аварисе вновь объединились и нашли пути, чтобы держать связь с повстанцами Мемфиса.

— Убийство Яннаса объясняет нерасторопность гиксосов, — высказал свое мнение Яхмос.

— А вот мы должны поторопиться, — тут же отозвалась Яххотеп. — Лошади растут медленно, поэтому мы должны отобрать их у противника. Но они понадобятся только в том случае, если колесницы станут нашим надежным оружием.

— Над этим я и тружусь, — подал голос Эмхеб.

Усач и Афганец больше не считали своих поездок на колеснице. Одни из них заканчивались благополучно, другие не слишком. Зато теперь они в совершенстве овладели искусством управления лошадьми. Возничий обвязывал поводья вокруг талии и легким движением корпуса направо или налево поворачивал упряжку. Откинувшись назад и натянув поводья, он останавливал лошадей. А наклонившись вперед, заставлял бежать быстрее.

Внутри колесницы Усач сделал кожаные карманы и поместил в них стрелы, дротики, кинжалы и узкие кожаные ремешки для срочных починок.

— На этот раз, — сказал он Афганцу, — я чувствую: колесница не подведет.

— Ты всегда это говоришь.

— Полный вперед красавцы!

Лошади взяли с места в карьер.

Несмотря на то что мчались они по неровному полю, колесница на полной скорости легко преодолевала бугры.