Эйнштейн - Лоран Сексик Страница 40

Он утратил навык общения с физиками. Он больше не интересовался современной наукой. А современная физика не интересовалась им. Последний визит состоялся прошлой зимой. Его вечный друг и соперник, Нильс Бор, приехал к нему в Принстон. Но посреди зимы 1939 года Нильс приехал из Копенгагена не за тем, чтобы обсуждать квантовую механику. Разговор вовсе не походил на дискуссии ученых. Он был чреват историческими последствиями.

Бор, оставшись в Европе, в Копенгагене, продолжал сотрудничать с берлинскими физиками. Бор приехал, чтобы сообщить ему ужасающую новость. О значительном продвижении исследований немецких физиков в области атомной энергии. В 1905 году одна из пяти статей, опубликованных в «Анналах», завершалась знаменитой формулой:

Е = тс².

Энергия пропорциональна массе вещества с колоссальным коэффициентом, который равен квадрату скорости света — 300 тысяч в квадрате!

Если взять тяжелое вещество, можно получить огромную энергию. А ведь есть такое вещество, которым до сих пор никто не интересовался. С ядром, которое больше и тяжелее, чем у всех остальных известных веществ. Это вещество — уран.

Если применить эту формулу, то один-единственный атом этого вещества способен выделить колоссальную энергию. Конечно, эта энергия не воздействует на вещество, если не нарушить его структуру. Атом сохранит свою мощь. Мир находится в состоянии стабильности, внутреннего равновесия. Когда Эйнштейна спросили в свое время, да и потом, считает ли он возможным высвободить энергию атома во время какого-нибудь опыта, ученый дал уклончивый ответ. Он счел это теоретически возможным, но не попытался установить, так это или нет. По правде сказать, он в это не верил. Он не знал, что росчерком пера проложил дорогу самому ужасному научному открытию XX века, а может быть, и всех времен.

С начала 1930-х годов во всех лабораториях Европы увлеченно искали продолжение этой формулы. В 1935 году французский нобелевский лауреат Фредерик Жолио-Кюри ^[89] предсказал: близок день, когда серия цепных реакций приведет к высвобождению колоссальной энергии. Научная революция свершилась в Берлине, в Институте кайзера Вильгельма, в одной из лабораторий, где работал Эйнштейн. Руководила исследованиями ученица самого Эйнштейна, Лизе Майтнер ^[90], которую тот обычно называл «нашей Мари Клори». С тех пор Лизе Майтнер укрылась в Дании. Но она продолжала руководить на расстоянии опытами, начатыми до ее изгнания нацистским режимом. Все исследователи работали с ураном, ядро которого тяжелее, чем у всех известных атомов. Идея заключалась в том, что, следуя эйнштейновской формуле, для высвобождения самой большой энергии следует использовать вещество с самой большой массой. Однако, как и предсказывал Эйнштейн, для того чтобы высвободить энергию ядра (ядерную энергию), нужно, чтобы это ядро взорвалось, распалось, раскололось, расщепилось. Во всех лабораториях Европы пытались расщепить ядро. Атом урана бомбардировали всевозможными частицами. Никак не удавалось его разбить, чтобы, наконец, высвободилась его энергия. Атом — этот модный тяжелый атом урана — оказывался неразрушимым. Уран поместили в воду и направили на него пучок нейтронов. Нейтроны пролетели мимо. В 1937 году в США итальянский нобелевский лауреат Энрико Ферми ^[91], бежавший от режима Муссолини, хотя и был одной из его ключевых фигур, придумал поместить вещество в другую жидкость. Тяжелая вода, открытая в Норвегии, — жидкость, которую чрезвычайно трудно раздобыть. Свершилось чудо! Нейтроны, замедленные весом воды, достигли цели. Однако атом урана остался цел. Ни малейшей трещинки, ни малейшего высвобождения атомной энергии. Создание атомной бомбы откладывалось.

Расщепление произошло в Берлине. На глазах у Отто Гана ^[92], который всего лишь следовал указаниям Лизе Майтнер. Обстрелянное нейтронами ядро урана разбилось. Началось деление ядра!

Эта новость в мгновение ока облетела все научно-исследовательские институты Европы. Гейзенберг — да-да, молодой ученый Гейзенберг, который выступил против Эйнштейна на конгрессе Сольвея, был назначен руководителем физической лаборатории и перешел под крыло Ленарда — не ошибся. Гейзенберг поставил немецкую науку на службу нацистскому режиму. Он подключил целые бригады ученых к атомным исследованиям. Подарить бомбу Гитлеру значило познать славу на тысячу лет!

Но не один только Гейзенберг участвовал в атомной гонке. В нее включились все лаборатории мира. Каждый хотел назвать это открытие своим именем, мечтая о бессмертии и не думая о том, для каких жутких целей используют его власти. Все зорко следили за чужими достижениями. Ирен Жолио-Кюри, дочь Пьера и Марии Кюри и супруга Жолио-Кюри, опубликовала статью, объявляя всему миру, гремя в уши немецким ученым о продвижении своих исследований. В ее парижской лаборатории ядро урана не только разделилось на два радиоактивных атома, не только выделило невероятную энергию, но и высвободило новые нейтроны. Эти высвободившиеся нейтроны могли теперь бомбардировать и расщеплять другие атомы. Была открыта цепная реакция! Мощность атомной энергии окажется выше всех человеческих представлений.

Весна 1939 года: ядерная энергия больше не представляет тайны для ученых.

Найти драгоценное расщепляющееся вещество? Нет ничего проще: нужно просто наклониться и подобрать его. Урановой руды полно в шахтах Бельгийского Конго, просто никто не знал, что с ней делать: она залегает рядом с радием, который добывали за большие деньги из-за его радиоактивных свойств.

Достаточно использовать этот тяжелый уран, добиться его расщепления, и высвободившаяся энергия превзойдет людское воображение. Впервые группа немецких ученых под руководством еврейки в изгнании добилась невероятного результата: частичного разрушения тяжелого ядра урана, которое до сих пор тщетно бомбардировали частицами. Расщепление ядра сулило высвобождение энергии. Деление ядра могло стать первым шагом на пути к цепной реакции, которая породит самый мощный взрыв, какой только может быть.