Конец Великолепного века, или Загадки последних невольниц Востока - Жерар де Нерваль Страница 40

Я счел, что пора вмешаться в этот образный рассказ.

— Мне кажется, — прервал я его, — что вы рассказываете мне историю Адама и Евы.

— Очень похоже, — согласился он.

И в самом деле, последнее столь приятное и неожиданное испытание египетского обряда посвящения напоминало то, о котором рассказывал Моисей в Книге бытия. В этом чудесном саду росло дерево, плоды которого были запретны для попавшего в рай неофита. То, что эта последняя победа над собой была непременным условием посвящения, подтверждают найденные в Верхнем Египте барельефы четырехтысячелетней давности. На них изображены стоящие под деревом мужчина и женщина: она предлагает спутнику, с которым делит одиночество, отведать плод с дерева. Вокруг ствола обвился змей, воплощающий Тифона — бога зла. Чаще всего случалось именно так, что посвященный, выдержавший все физические испытания, поддавался на это искушение и изгонялся из земного рая. В наказание он должен был бродить по свету, неся людям наставления, полученные от жрецов.

Если же ему удавалось устоять перед последним соблазном, что случалось крайне редко, он становился равным царю. Его с триумфом возили по улицам Мемфиса и объявляли святым.

Не выдержав этого испытания, Моисей был лишен столь желанных почестей. Оскорбленный, он начал открытую войну против египетских жрецов, боролся с ними, используя их же науку и чудеса, и в конце концов с помощью заговора освободил свой народ.

^{Один из этапов египетского обряда посвящения напоминает историю Адама и Евы, описанную Моисеем в Книге бытия. Гравюра Альбрехта Дюрера}

Прусский офицер, поведавший мне об этом, несомненно, был духовным сыном Вольтера. Кроме того, на него явно повлияло скептическое отношение к религии, свойственное эпохе Фридриха II. Я не удержался, чтобы не сказать ему об этом.

— Вы ошибаетесь, — заметил он, — мы, протестанты, привыкли все анализировать, но от этого паша вера не страдает. Если доказано, что легенда о земном рае, яблоке и змее была известна древним египтянам, это вовсе не ставит под сомнение ее божественную сущность. Я даже склонен думать, что это последнее испытание было мистическим воплощением сцены, происшедшей в первые дни сотворения мира. Почерпнул ли это Моисей у египтян, владеющих древней мудростью, или же воспользовался собственными впечатлениями, когда писал Книгу бытия, но, как бы то ни было, это не умаляет изначальной истины. Триптолем, Орфей и Пифагор подвергались тем же испытаниям; первый основал Элевсинские мистерии, второй — таинства кабиров Самофракии, а третий — мистические союзы Ливана.

Орфею повезло еще меньше, чем Моисею, он не выдержал четвертого испытания, в котором у посвященного должно хватить силы повиснуть на спущенных ему железных кольцах, когда из-под ног вылетают перекладины лестницы… Он упал в канал, откуда его с трудом извлекли, и, вместо того чтобы идти в храм, ему пришлось возвращаться к выходу из пирамиды. Пока происходило испытание, его жена погибла в результате несчастного случая, видимость которых так ловко умеют создавать жрецы. Благодаря талантам и славе Орфей добился права вновь подвергнуться испытаниям и вновь их не выдержал. Так он навсегда потерял Эвридику и был обречен вечно оплакивать ее в изгнании.

— Таким образом, — сказал я, — можно подвести материальную основу под любую религию. Но чего мы этим добьемся?

— Ничего. Мы провели уже два часа, беседуя о происхождении и истории человечества. Надвигается вечер. Нужно искать пристанище.

Мы провели ночь в итальянской locanda (постоялом дворе), расположенной неподалеку, а на следующий день нас отвели к месту, где некогда находился Мемфис, в двух лье южнее. От него остались лишь развалины, к тому же скрытые лесом пальм; в глубине его лежит лицом вниз огромная, высотой в шестьдесят футов, статуя Сесостриса. Должен ли я рассказать еще о Саккара, где мы тоже побывали, о пирамидах, уступающих по величине пирамидам Гизе, о большой кирпичной пирамиде, построенной евреями? Весьма любопытное зрелище представляют собой гробницы животных, которых на этой равнине великое множество. Здесь похоронены кошки, крокодилы и ибисы. Войти в такую гробницу довольно трудно, приходится дышать пылью и прахом или ползти по низким галереям. Затем попадаешь в обширные подземелья, где собраны и симметрично расставлены миллионы этих животных, которых добрые египтяне не поленились набальзамировать и похоронить со всеми подобающими людям почестями. Каждая кошачья мумия спеленута длинными бинтами из тонкого полотна, исписанными иероглифами, рассказывающими, вероятно, о жизни и добродетелях данного животного. То же самое проделывали с крокодилами… Вазы из пористой фиванской глины, в которых хранятся останки ибисов, расставлены бесконечными рядами, совсем как банки с вареньем в кладовой загородного дома.

Я с легкостью смог выполнить поручение консула; затем распрощался с прусским офицером, который продолжил свой путь в Верхний Египет, и вернулся в Каир, спустившись на лодке по Нилу.

Я поспешил отнести консулу мумию ибиса, полученную ценой столь утомительного путешествия, но мне сообщили, что в те три дня, что я осматривал пирамиды, наш бедный консул почувствовал себя хуже и отплыл в Александрию. Позже я узнал, что он умер в Испании.