Рассказы веера - Людмила Третьякова Страница 40

* * *

Трудно сказать, какие чувства двигали строгим Николаем I, когда на прошении Шуваловой появились заветные слова: «Дозволить вступить в новое супружество». Если когда-то из стен Зимнего дворца вышел вердикт, сломавший судьбу матери, то этот предоставлял дочери право на счастье.

Почему в данном случае император поступил именно таким образом? Ведь он прекрасно знал, что в руках графини Шуваловой сосредоточилось «хозяйство» двух самых могущественных семейств России. Умри она – все под Богом ходят, и молодые, и старые! – ее муж получит половину всего колоссального имущества, а там одной земли со среднее европейское княжество, не говоря уже о заводах и прочем. Как распорядится всем этим чужестранный господин Полье? Ведь император тогда еще не мог предполагать, что тот обратится к нему с просьбой о российском гражданстве. Да и рассуждениями «о влечении сердца», на которые, надо думать, графиня не поскупилась, трудно было взять государя. Тот и слыл, и был человеком весьма приземленным, знающим цену слезам, клятвам до «гробовой доски» и всему такому прочему.

И все-таки – да! И все-таки императорское перо твердо выводит – «дозволить»!

...Возможно, в памяти Николая всплыла печальная картина, которой он, еще будучи великим князем, три года назад оказался свидетелем. Похороны генерала – героя Шувалова, два мальчика возле хрупкой фигуры матери, ее скорбное лицо под черной вуалью, и он сам, склонившийся к маленькой, словно детской руке вдовы. Бог весть, как оно было! Сказано же Пушкиным: «Он человек, им властвует мгновенье!» Это мгновенье для Варвары Петровны и того, кто ждал решения своей судьбы в Париже, оказалось счастливым.

...Полье спешно заканчивал все свои дела: имущественные, банковские, служебные. На эту волокиту уходили не дни, не недели – месяцы. Собираясь в Россию, Полье хотел быть в дальнейшем материально совершенно независимым. Никто не должен заподозрить его в неблагородных помыслах по отношению к самой богатой вдове России. Именно поэтому – что видно из его писем Варваре Петровне в Петербург – Полье, приводя в порядок свои финансы, пытался получить какой-то большой долг, а также выгоднее распорядиться имевшейся у него недвижимостью.

Были, конечно, и родственные, и дружеские привязанности, которые накладывали определенные обязательства. К примеру, Полье съездил во Флоренцию к доброму знакомому Шуваловой Н. Н. Демидову. Видимо, гость находился в таком приподнятом настроении, что хозяин даже решил: свадьба свершилась, и называл Варвару Петровну «бывшей графиней Шуваловой», а Полье ее мужем. «Граф Полье приезжал ко мне прощаться – намерен ехать в Россию, чтоб остаться там навсегда».

Эти строчки чрезвычайно важны. Они показывают суть и силу отношений совсем недавно встретившихся людей: Полье ехал в Россию навсегда. Он готов был признать родину невесты своим Отечеством. В России намеревался жить, стать полезным гражданином, служить ей с открытым сердцем, не жалея сил.

Это достойно особого упоминания, если вспомнить, сколько чужестранцев приезжало сюда «на ловлю счастья и чинов». Для них Россия была лишь местом быстрого обогащения: более ничего не занимало, не возбуждало интереса и симпатии – эта страна оставалась чужой, а за пределами столичных застав просто пугающей.

...Бракосочетание Варвары Петровны и Адольфа Полье не повлекло за собой перемены вероисповедания. Муж графини остался лютеранином, она – православной.

Если что изменилось и изменилось резко, так это отношение великосветского Петербурга к необычному супружескому союзу. В избраннике Варвары Петровны признали благородного, умного и дельного человека. Это не произошло само собой – получив статус подданного России, Полье весьма скоро доказал: он не собирается быть лишь мужем богатой жены.

Российский биографический словарь сообщает, что Адольф Александрович, как теперь именовали Полье в обществе, «по слабости своего здоровья не мог продолжать военную службу, но употребил все усилия, чтобы сделаться полезным подданным нового своего Отечества».

Достаточно взглянуть на портрет графа Полье, чтобы понять чувства Варвары Петровны, которая, встретившись с ним, полюбила его сразу и навсегда. Это был настоящий принц из рождественской сказки, о котором каждая женщина втайне мечтает всю свою жизнь. Полье был красив, умен, талантлив, бескорыстен – что еще можно пожелать?..

Служебные успехи в Министерстве финансов, куда поступил служить Полье, оказались замеченными. Из коллежского асессора он довольно быстро стал надворным советником. В высшем свете, весьма настороженно относившемся к «чужакам», он тем не менее приобрел репутацию интересного собеседника, человека, с которым приятно иметь дело, и обзавелся добрыми знакомыми, среди них был и Александр Сергеевич Пушкин.

* * *

Наконец-то Варвара Петровна собралась мужу показать главную жемчужину княжеской короны: громадное угодье Парголово с парком, когда-то окружавшим «охотничий домик» императрицы Елизаветы Петровны.

Именно «дщерь Петрова» подарила эту изумительной красоты и разнообразия землю «другу милому», фельдмаршалу И.И. Шувалову. Таким образом, заядлая охотница-императрица, помимо всего прочего, отмечала его государственные, воинские и иные заслуги перед Отечеством, ну и, понятно, перед нею лично.

Парголово, кстати, являлось родовым имением. Его нельзя было делить, продавать, а можно только передавать по завещанию члену семьи прежнего владельца. Царский подарок вполне мог называться маленьким княжеством не только по размеру, но и благодаря тем природным сокровищам, которые долгие столетия украшали эту землю. Здесь все было огромно, пышно, в изобилии. Если ели, то под тридцать метров высотой, если озеро, то с каким-то загадочным двойным дном: местным жителям, что-либо случайно утопив, уже никогда не удавалось возвратить пропажу.

Неохватные дубы, как тут шла молва, хранили клады, браться за раскопку которых не советовали никому – смельчаки умирали дурной смертью. Глубокие овраги, непроходимые леса, обилие зверья, отнюдь не безопасно), внушали местным жителям, потомкам финнов, страх уважение к богатой, таинственной земле. Летописи X–XIII веков даже упоминали о землетрясениях в этих местах.

...Получив сказочный подарок, фельдмаршал поставил церковь, посадил сад, устроил оранжереи, тем и успокоился. Прошло лет десять – все заглохло. Ни у него, ни у его потомков руки до необыкновенного угодья не доходили: то Шуваловы заняты государственными делами, то они на войне, то путешествуют. И так кряду пятьдесят лет – до свадьбы генерала Шувалова с прелестной Варварой Шаховской. Они, было, взялись восстанавливать совершенно одичавший парк, но дело не слишком продвинулось вперед, а со смертью Петра Андреевича и вовсе застопорилось.

Однако надо сказать, что именно запущенный вид и сегодня придает этому месту неизъяснимое очарование. Осенью, когда золото листьев чередуется с темными гигантскими стрелами елей, парк становится необыкновенно красив. Через каждые пятнадцать – двадцать метров картины природы перед глазами паломника меняются. Прелестная березовая роща, напоминающая шедевр Куинджи, чередуется с мрачноватым лесом из кедров, туи, лиственниц, среди которых – необыкновенных очертаний пруд с черной смоляной водой. За ровной, как стекло, поляной вдруг поднимается гряда крутых и труднопроходимых холмов.