Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте. 1944-1945 - Вилли Хейлман Страница 4

Левый разворот и последний взгляд через крыло на аэродром. Он был слишком маленьким для истребителей. Оставив Эйфелеву башню слева от себя, я сделал еще один круг над Парижем. Были видны старые знакомые – Триумфальная арка, церковь Мадлен, а это, должно быть, купол Дома инвалидов ^[20] и дальше налево Лувр.

Пологий левый вираж, и в ярком утреннем свете появились крыши Монмартра. Затем Сакре-Кёр, белая ^[21] чужеземная красота в сердце Запада. Ничего не разрушено. Очевидно, город-светоч ^[22] сохранился. С другой стороны, пригороды сильно пострадали от бомбежек. Разрушенными оказались мосты, железнодорожные станции и автомобильные дороги.

Под правым крылом проплыл Булонский лес, за ним вдали Сен-Жермен и немного в стороне замок. Весной 1940 г. моя саперная рота была переброшена туда из Руана, чтобы принять участие в большом победном параде на Елисейских Полях. ^[23] Последний в конечном итоге был отменен, но я никогда не забуду те великолепные часы отдыха и расслабления.

Я повернул вправо и прибавил скорости. Теперь было видно красивое искусственное озеро, окруженное террасными садами персиковых деревьев. Знакомый теннисный корт мерцал подобно красному глазу, и белая вилла все еще была там. Да, это была очаровательная земля, земля радостных воспоминаний.

Я улыбнулся, когда подумал о своих прежних товарищах. Хитрый, опытный Бремер, толстый Бремер, добродушный чертежник из Франкфурта с черными жульническими глазами, и Виллиакс из Касселя. Где все они теперь?

Там, на озере, в тени фруктовых деревьев мы однажды резвились с девушкой. Как малые дети, мы брызгались водой. Ивонна беспомощно гребла круг за кругом, а мы трое, подобно сладострастным фавнам, дразнили ее до тех пор, пока она не обратилась в бегство; три мушкетера не смогли найти ее, потому что она стыдливо скрылась в кустарнике.

«Прекрати, Хейлман, ты не должен предаваться мечтам. Бреющие полеты запрещены в окрестностях Парижа, если ты не хочешь заполучить крепкую „ракету“. ^[24] И при этом сверкающее синее небо небезопасное место для истребителя. Тебя могли обнаружить вражеские самолеты».

Разворот назад. Я летел над Коломбом, ^[25] поворачивая над Сеной в южном направлении от Монмартра к Эйфелевой башне; при дневном свете она, несомненно, выглядела более привлекательно. Я предпочитал этот вид. В памяти еще был свеж образ призрака со смертельной сетью железных ферм, который угрожающе вырос из темноты предыдущим вечером.

Правый разворот – Версаль, и позади него тот несчастный маленький аэродром – Бук, а затем Виллькобле.

Мой собственный дом, если его можно было так называть.

«Но черт! Где я должен приземлиться?» – внезапно подумал я. Никаких подсказок. Этот аэродром находился в рабочем состоянии, так же как и второй, с другой стороны дороги. Никто не упомянул того факта, что в Виллькобле имелись два аэродрома!

Мне необходимо было быстро принять решение, какой аэродром выбрать: северный или южный. Какой из них является нашей «свалкой»? Очевидно, надо бросить монетку. Северный выглядит гораздо лучше, и это, кажется, подразумевает то, что орлиным гнездом истребителей должен быть южный.

Я был прав. В стороне, откуда взлетели сигнальные ракеты, я заметил истребители, замаскированные в своих капонирах. Примчались механики. Я открыл фонарь.

– Здесь базируется III./JG54?

– Нет, вы прибыли не по адресу, – ответил механик, растягивая слова с берлинским акцентом.

– Но там есть истребители.

Я мог не дожидаться ответа. Это действительно были истребители, с острыми носами и маленькими изогнутыми стойками шасси: знаменитые и очень ненавидимые «Мессершмитты-109».

– Мне, как всегда, не везет, – проворчал я. – Кажется, я обречен на то, чтобы так и не найти «Зеленое сердце». ^[26]

– Ах, так это туда вы хотите попасть? Это место сведет меня с ума, но не волнуйтесь, герр обер-лейтенант. – Он бросил взгляд на две полоски на моем летном комбинезоне. ^[27] – Вам не нужно будет снова взлетать. Это часто случается. – И он указал двумя красными флагами на левый край аэродрома. – Французы уже привыкли к этому.

В то время как я в недоумении смотрел в направлении, в котором указывал этот человек, открылись широкие ворота, два длинных шеста опустились и перегородили весьма оживленное шоссе. Движение замерло, и я медленно порулил на «Фокке-Вульфе» на другое летное поле. Я достиг аэродрома Виллькобле-Северный. Я предполагал, что это будет впечатляющее приземление вместе с 19 другими «Фокке-Вульфами», но теперь прибывал в одиночку, словно обессиленная птица, слишком утомленная, чтобы лететь, и медленно вползающая в свое новое гнездо.

Прекрасное начало, Хейлман! Что твой новый командир, твои будущие боевые товарищи и все те, кто являются свидетелями этого, подумают о твоем появлении в образе воскресшего Дон Кихота?

«Фокке-Вульф» занял место в своем капонире, и механик уже набросил поверх «ящика» зеленые маскировочные сети. Пара вопросительных глаз посмотрела на меня.

– Герр обер-лейтенант, куда я должен доставить ваши вещи?

– О, пока оставьте все это здесь. Я не знаю, где еще остановлюсь.

Обер-фельдфебель остановил проезжавший мотоцикл с коляской.

– Садитесь, между высоких деревьев поверните немного направо. Там штаб.

«Это довольно большой аэродром, – подумал я. – Если ходить пешком, много не сделаешь». Мотоциклист остановился. «Благодарю, вы мне больше не нужны». Привести в порядок летный комбинезон, поправить фуражку, застегнуть ремень – рутинные действия, проделанные сотни раз.