Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков Страница 4

— У меня такое же сложилось мнение.

— А почему Изачик представил новую докладную?

— По своей инициативе, мы ее не требовали.

— А не думаете ли вы, что он этим хочет отвести от себя часть вины? — Командующий в упор посмотрел на Визгина.

— Я в этом не сомневаюсь. Он понимает, что это серьезный провал, за него кто-то должен нести ответ. Готовил группу Сутягин, но под наблюдением и по инструкциям Изачика. Поэтому он и старается выглядеть стоящим в стороне. — Визгин не только подтвердил мысль командующего, но и показал, что он продумал эту деталь основательно.

— Вы этот момент заметьте. Это характеризует Изачика. С ним мы имеем не первый сомнительный случай.

— Понял, товарищ командующий, учту.

Мысли Головко снова вернулись к людям, оставшимся на Мегерее. С минуту он молчал, Визгин сидел не шелохнувшись.

— О гибели разведчиков мог сказать немцам только Коваленко, — наконец высказал утвердившееся у него мнение вице-адмирал.

— Скорее всего вы правы. Этим он отвел врага от поисков группы. И в какой-то степени прикрыл, обезопасил себя: немцы искать группу не будут, перепроверять его показания не у кого.

— Но Коваленко не мог совершенно точно знать о судьбе разведчиков, даже о возможной их гибели. Он шел, чтобы доставить им остальной груз и вернуть на лодку переправщиков. Да у него и не было никаких оснований считать, что погибли все, кто пошел к берегу.

— Несомненно так. Он умышленно подбросил немцам эту версию.

— А если люди на берегу попали в засаду и захвачены? Тогда они устроят с Коваленко игру в кошки-мышки. — Командующий повернул рассуждение в новом направлении.

— Я считаю, что это маловероятно. Место там глухое, с материка подходы трудные. Туда люди по суше не ходят. — Визгин за последнее время не единожды всматривался в карту и вчитывался в описание Мегерея. У него перед глазами стояла лоция того берега, приложенная к плану операции.

— Если они поверили Коваленко, то искать группу не будут.

— Это на немцев не похоже, — не согласился Визгин. — Они не любят доверяться одному показанию. Наверняка обследуют побережье.

— Тогда это худо. Нашим людям несдобровать. Погибнут в схватке или попадут в плен, — с грустью заметил Головко.

— Возникает еще одно сомнение в правдивости версии, которую подбросил немцам командир лодки. Сутягин утверждает, что он и командир кричали на берег, оттуда отвечали. Утонувшие голоса не подают. — Визгин высказал еще одну обнадеживающую догадку.

— Но это слышал и Коваленко. И все же он подал их немцам за погибших.

— Но он мог вообще немцам не говорить о группе. Был в плаванье в своем квадрате, ночью всплыл. Вполне могли бы поверить. — Визгин предложил командующему еще один вариант для обсуждения.

— Но он об этом сказал. Зачем? Сегодня неясных вопросов не убавилось, а даже прибыло. Думайте, ищите, не ждите, что информация сама придет к вам в руки. Бесследно люди пропасть не могли. Надо найти следы и разгадать эту загадку.

После сообщения немцев о захвате в плен командира подводной лодки прошло две недели. Доложили в Москву, что определенных сведений о группе нет.

Миновало еще две недели, потом еще…

Возвратилась с задания группа Трюгве Эриксена, которая сидела на мысе Нолнесет, невдалеке от Берлевога, на противоположном берегу фьорда.

Когда Эриксен докладывал руководству отдела подробности выполнения задания и о своей двухмесячной жизни в холодной каменной норе, он сказал также, что в конце февраля прошел слух, будто в Берлевог доставили командира потопленной русской подводной лодки. Место его нахождения держится в строгом секрете.

Эриксен принес с собой газету «Лофотенпостен» за 9 марта 1942 года. В ней сообщалось, что немецкий корабль таранил советскую подводную лодку и утопил ее у берегов северной Норвегии, на дно отправился весь экипаж корабля. Командир лодки немецкими моряками захвачен в плен. Сообщенная им на допросе фамилия — вымышленная.

О попытке высадить разведчиков с лодки на Мегерей в газетном сообщении ничего не говорилось.