Вокруг трона Ивана Грозного - Геннадий Ананьев Страница 4

Вот так. Не единовластцу определять срок для беседы, а всего лишь настоятелю церкви Благовещения. Иван Грозный, однако, вовсе не обратил на это внимания.

— Хорошо, — кивнул он согласно.

Неделя прошла в нескольких встречах с друзьями и сторонниками нестяжательства и соблюдения устоев славяноруссов (Сильвестр был ярым поборником идей Нила Сорского ^[8]), но главное, в переписке набело «Бесед Валаамских чудотворцев». Этот морально-нравственный кодекс в основном для духовенства, особенно же для монашества, вот уже несколько месяцев ходил по рукам служителей церкви, у одних вызывая восторг, у других — злобу. Дознаться, кто автор этого убийственного памфлета, стремились и те и другие. Нестяжатели, чтобы достойно почитать его в своих рядах, стяжатели — чтобы предать анафеме, а то и расправиться: сжечь по решению церковного суда в железной клетке, как с согласия начавшего царствовать сына Ивана Третьего Великого Василия Ивановича ^[9] сожгли на Красной площади выдающихся российских мыслителей, обвинив их в жидовствующей ереси и колдовстве только за то, что они боролись с безудержной алчностью духовенства, особенно высшего. Увы, поиски автора памфлета были безуспешны. Чудотворцев Сергия и Германа, от чьих имён он написал памфлет, в Валааме не было.

Не сам ли Сильвестр его автор?

Главная мысль, которую твёрдо отстаивали «чудотворцы» — удел духовенства жить в бедности и молиться, соблюдая строго все посты, а следить за этим (какая наивность) должны правители всех рангов и самолично царь. С памфлетом Сильвестр собирался непременно познакомить Ивана Грозного.

Вот уже переписана набело «Беседа Валаамских чудотворцев», но задержка оказалась в другом: затягивалась подготовка списков, содержащих сведения о том, какими средствами и какими землями располагают высшее духовенство и монастыри. Сильвестр знал, что они громадны и никак не соответствуют нынешнему состоянию российского общества, однако лишь голословные утверждения о сложившемся положении дел не очень-то убедят Ивана Грозного — нужны цифры.

Неделя на исходе, дьяк же Поместного приказа, добровольно взявшийся пособить Сильвестру, не укладывался в срок. Он просил ещё пару деньков.

— Ладно, — согласился Сильвестр, — обойдётся, быть может.

Обошлось. Иван Грозный, когда миновала неделя, не напомнил Сильвестру об уговоре, а терпеливо ждал вести от самого иерея, и как только дьяк Посольского приказа справился со своим добровольным уроком, встреча Сильвестра с царём состоялась сразу же.

— Чем порадуешь? Чем огорчишь? — спросил Иван Грозный.

— Ни то ни другое не приготовлено. Только советы. Разумны они или нет, тебе, государь, судить.

— Выкладывай.

— Перво-наперво покайся перед народом. Прощения попроси за опозоренных посланников Великого Пскова, за кровь, пролитую после пожара, за то, что не видел ничего и никого, упиваясь борьбой с наглостью князей и бояр, многим из которых желательно сидеть на троне державы Российской. Позови для этого подданных от всех сословий всех старейших городов и выйди к ним со своим покаянным словом. Объяви, что станешь впредь принимать челобитные от каждого подданного, и определи сразу же, кто будет разбираться по каждой челобитной для доклада тебе.

— Не унизительно ли для царя? Трепет перед наместником Бога на земле не потеряется ли?

— Нет. Напомни собранным Завет Господа Бога, а он таков: царь — благодетель, а не тиран. Кто осудит, кто отнесётся к тебе с пренебрежением, если ты будешь править по Заветам Господа? Если только церковь. Вернее, митрополит и его клир.

— Не злословь всуе. Ты же сам не из рядовых служек.

— Оттого и говорю, что много знаю, много вижу. Посуди сам, государь, церковь давно нарушила священное: Богу — богово, кесарю — кесарево. Церковь и светское правительство слились воедино.

I Церковь сама управляет своим имуществом. Церковные земли никак не зависят от твоей воли, воли Думы и приказов. Церковь судит своим судом. Она ме отчитывается в своих доходах, не платит пошлин. Вот тут список, чем владеет российское духовенство. Погляди.

— Почитай сам и поясни.

— У митрополита владения в пятнадцати епархиях. Доход годовой более трёх тысяч рублей. Архиепископ Новгородский имеет и того больше — ежегодный доход его десять-двенадцать тысяч рублей. Чуть беднее другие епископства, но те тоже далеко не убогие. Что удивительно, приходское духовенство страшно ущемлено: денежная руга — 12 копеек или чуток больше, а земли же в основном десятины три-четыре. И это при том, что монастырские общины владеют почти четырьмя миллионами десятин, имея от земли ежегодно дохода почти девятьсот тысяч рублей. Более чем шестьсот тысяч крестьян, обрабатывающих монастырские земли, тоже живут не богаче приходских священников. Вот такие загребущие руки у тех, чей удел творить молитвы к Господу Богу, дабы ниспосылал он благо всем страждущим на земле.

— Выходит, твой совет: монастыри, клир и лавры — под самый корень?

— Не совсем. Конечно, если продолжить дело деда твоего Ивана Великого, польза для России будет неоценимая. Дед твой, отбирая неправедно приобретённые монастырские земли, наделял ими служилых людей. Он, по сути дела, создал новое сословие — дворянство. Не завершил дед задуманного, докончи его ты. Возвеличь дворянство, умножь его многократно, тогда сами собой выпадут маховые крылья у бояр, кто всеми силами цепляется за удельное право, то есть за власть над тобой. А церковь — на их стороне.

— Ложное слово. Церковь почитает меня наместником Бога на российской земле, молится за здравие моё.

— Показушничает. Не митрополит ли в сговоре с Шуйскими устроил бунт в Москве после пожара? Если, государь, серьёзно вдумаешься, поймёшь. Митрополит Макарий спит и видит возвращение к удельщине. А молитвы? Церкви всё одно, за кого молиться, лишь бы с пользой для себя.

— Кощунствуешь. Не боишься суда Божьего за греховные слова?

— Разве грешно говорить истину? Скажи, разве не молились церковники за здравие и долголетие монгольских ханов. Да. И ради только того, чтобы те не обложили их данью? Иль православными были ханы? Они — притеснители христианского люда, грабители. Они обложили Русь непомерным ясаком и к тому же — данью крови: всякий первенец мужского пола полагался быть отданным монголам. Они выращивали из них нукеров. Тех самых, которые ходили и ходят набегами на русские земли. Вот и суди: на ком грех? Я не злословлю, я говорю правду.