Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг. - Николай Смирнов Страница 4

Подтверждением сказанному могут служить следующие факты.

Бывший министр государственной безопасности Грузинской ССР Рухадзе пытался объяснить, что грубейшие нарушения закона в деятельности органов НКВД-МВД-МГБ осуществлялись с ведома Сталина. Эта попытка была пресечена самым решительным образом в начале судебного процесса. Государственный обвинитель заявил: «ссылка подсудимого Рухадзе на Главу правительства является провокационной, и я прошу устранить подобные его заявления. Рухадзе предъявлены конкретные обвинения в совершении конкретных преступлений, за которые он и должен отвечать». Присутствовавшие в зале суда заявление государственного обвинителя встретили возгласами: «правильно!». Председательствовавший на судебном заседании указал, что замечание государственного обвинителя является правильным. В дальнейшем судебном разбирательстве имя Сталина не упоминалось.

Второй судебный процесс — по делу Багирова и других в некоторой степени отличался от первого. Это отличие обусловливалось тем, что к этому времени состоялся XX съезд КПСС, на котором был заслушан доклад Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущёва «О культе личности и его последствиях» и принято соответствующее постановление. Вряд ли необходимо еще раз говорить о его значении для деятельности правоохранительных органов.

При рассмотрении дела Багирова и других имя Сталина уже не ограждалось от вполне обоснованных ссылок, что беззаконие творилось прежде всего по его указаниям. Таким образом, этот судебный процесс в определенной степени стал и судом над Сталиным и созданной им системой. Хотя, естественно, официально ему никакого обвинения не предъявлялось, и решения о его виновности не выносилось. Однако данные судебного разбирательства свидетельствовали, что именно по вине Сталина не только в Азербайджане, но и во всей стране господствовало беззаконие, следствием чего стала гибель миллионов невиновных людей. Нельзя было не согласиться с Багировым, когда он заявил в суде: «Должен сказать, что без Сталина я ничего не мог изменить в Азербайджане». Впрочем, как сам Багиров, так и другие осужденные на описываемых процессах лица, и не стремились что-либо менять. Все они были верными исполнителями воли Сталина, безотказными частями механизма, искоренения так называемых «врагов народа».

Тем не менее, оглядываясь назад и анализируя обстоятельства, при которых совершались преступные действия, вмененные в вину подсудимым, мотивы этих действий, вряд ли можно согласиться с тем, что осужденные на процессах были изменниками Родины, участниками контрреволюционного антисоветского заговора, ставившего своей целью свержение советской власти и реставрацию капитализма в СССР. Вместе с тем все они совершили тяжкие преступления в отношении народа, за что и должны были понести суровое наказание.

Подсудимых допрашивал в основном государственный обвинитель. Судьи задавали не так уж много вопросов, которые сводились в основном к уточнению тех или иных обстоятельств. Защитники подсудимых активно участвовали в процессе.

Однако вряд ли было правильным, когда государственный обвинитель еще до того, как допросить подсудимого по конкретному обвинению, сам оглашал показания этого подсудимого, данные им на предварительном следствии. У подсудимого выяснялось только, подтверждает ли он эти показания. Кроме того, в ходе допроса подсудимого государственный обвинитель оглашал показания других подсудимых, данные ими на предварительном следствии, хотя эти подсудимые судом еще не допрашивались. Подсудимых чьи показания оглашались, спрашивали, подтверждают ли они оглашенные показания. В большинстве случаев они подтверждали их. Как правило, это были показания, изобличавшие в совершении тяжких преступлений подсудимого, которого допрашивали в данный момент.

Точно также оглашались показания свидетелей, данные ими в ходе предварительного следствия, хотя в суде их еще не допрашивали. Более того, оглашались показания и тех свидетелей, которые в суд не вызывались. Защитники тоже оглашали показания подсудимых, данные ими на предварительном следствии, хотя не во всех случаях это вызывалось необходимостью установить истину. Таким образом, нарушался принцип непосредственности и устности исследования судом доказательств по делу.

К сожалению, даже в 1955–1956 гг. судьи Верховного Суда СССР не могли себе позволить отказаться от сложившегося порядка судебного разбирательства подобных дел.

Книга состоит из трёх частей. В первых двух рассказывается об открытых судебных процессах в Тбилиси и Баку, а в третьей части — о некоторых других делах того же направления.

В основу работы положены данные судебных разбирательств, а также материалы о реабилитации лиц, дела в отношении которых были сфальсифицированы с участием осужденных на описываемых процессах. Цитируются документы, которые наглядно свидетельствуют, как развертывалась борьба с «врагами народа», какие методы использовались для этого органами НКВД-НКГБ-МГБ. В этой связи интересны выступления Багирова на партийных активах, конференциях и съездах, где он не только формулировал задачи по «разоблачению вражеских элементов», но и давали конкретные указания, как именно это следует делать.

Следует сказать вот еще о чем. У читателя может сложиться мнение, что беззаконие, творившееся в Закавказье, было присуща только этому региону. Это не так. Правовой произвол, насаждавшийся Сталиным и его приспешниками царили во всей стране. Повсеместно одними и теми же методами фальсифицировались дела в отношении невинных людей. Везде применялось физическое воздействие по отношению к арестованным, в результате чего они вынуждены были оговаривать и себя, и многих других в совершении выдуманных преступлений. Везде, как правило, сначала арестовывали будущих подсудимых, а уж потом собирались «доказательства», царицей которых являлось признание арестованного. Творившееся беззаконие носило общесоюзный характер. Так было.