Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор - Людмила Сукина Страница 4

Решить сложную для дома Романовых задачу с тремя неизвестными попытался видный дипломат и царедворец, барон Андрей Иванович Остерман. Он предложил Екатерине Алексеевне заключить брак между великим князем Петром Алексеевичем и его теткой, царевной Елизаветой Петровной. В своей записке он отмечал, что в библейские времена близость родства между супругами не мешала созданию крепких семей. При таком браке можно быть твердо уверенным, что рожденные в нем дети все будут царской крови и наследование престола в семье Романовых будет иметь твердую законную почву. Остерман не хотел допускать даже мысли о том, что на престол в обход наследника мужского пола может взойти одна из дочерей Екатерины, так как при этом государство окажется в руках еще более слабых, чем при ее правлении. Барон откровенно, без всяких обиняков пишет:

«Не может такая мудрая императрица (Екатерина I. — Л. С.) ни 12 человек из своих вельмож в соединении содержать; как же возможно уповать, чтоб по смерти ее принцессы, которые в правительстве гораздо не так обучены, без нападок и опасности осталися? При которых смятениях обе всего своего благоповедения лишиться могут».

Остерман прекрасно понимал, что в таком браке положение царевны Елизаветы Петровны может оказаться непрочным. После смерти Екатерины I и вхождения в совершеннолетний возраст будущий император Петр II может легко развестись со своей теткой. И причин для такого развода и ссылки Елизаветы в монастырь будет предостаточно. Близкое кровное родство и значительная разница в возрасте (Елизавета была на шесть лет старше Петра) вполне оправдали бы такой шаг в глазах церкви, двора и народа. Поэтому предусмотрительный Остерман предлагал заранее выделить Елизавете собственные, завоеванные у Швеции прибалтийские провинции, которые в случае ее смерти перешли бы по наследству не ее супругу, а детям ее сестры — царевны Анны. Один из сыновей Анны при условии бесплодности брака Петра и Елизаветы был бы объявлен и наследником русского императорского престола. Такой брачный договор должны были скрепить не только обещания жениха и невесты, но и официальная присяга всего двора, сановников и всех членов семьи Романовых.

Но Екатерине такой проект решения семейных проблем показался все же слишком рискованным. Как писал знаменитый историк С. М. Соловьев, «искушать русский народ браком племянника на родной тетке было нельзя». К тому же императрица знала, что никакие присяги, клятвы и гарантии не имеют силы, когда речь идет о власти над огромным государством и о свободе царской воли. Петр II мог легко пренебречь всеми ограничениями и жить так, как хотел и с кем хотел, примером чего были поступки его деда Петра I. Екатерине Алексеевне, пока она еще была жива, следовало позаботиться о будущем своих дочерей.

Анну сразу же после похорон Петра она выдала замуж за голштинского герцога Карла Фридриха и занялась укреплением его политического положения. Карл Фридрих одно время претендовал на шведскую корону, но его соперники в борьбе за королевский престол оказались сильнее, и перспектива стать королем Швеции становилась все более призрачной. Теща, императрица Екатерина, приложила немало усилий, чтобы вернуть ему княжество Шлезвиг и тем самым увеличить владения семьи своей дочери.

Но с Елизаветой все было еще сложнее. Запланированный брак с французским королем Людовиком XV оказался невозможен, так как версальский двор отверг Елизавету как незаконнорожденную царевну (она появилась на свет до официального венчания Петра и Екатерины). Другой претендент на ее руку — побочный сын короля Польши и Саксонии Августа II, Мориц, напротив, показался недостойным уже семье Романовых. Екатерина остановила свой выбор на тезке и двоюродном брате своего первого зятя, протестантском епископе Карле (протестантское духовенство даже такого ранга имело право заключать законные браки). По приезде в Петербург он был ласково принят императрицей и награжден аристократическим орденом Андрея Первозванного. Вскоре Карл был объявлен женихом царевны Елизаветы Петровны. Но этому браку не суждено было состояться из-за внезапной смерти жениха от болезни, и вопрос будущего Елизаветы так и не был решен.

Голштинская герцогская семья тем не менее заняла прочные позиции в доме Романовых и при императорском дворе. Дальнейшие политические расклады зависели от будущего брака великого князя Петра Алексеевича. И здесь в борьбу за власть вновь вступил «полудержавный властелин», светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Он сделал Екатерине предложение, от которого та почему-то не смогла отказаться. Двор потрясло известие, что Меншиков просил Екатерину женить великого князя Петра на одной из его дочерей, и императрица дала согласие на этот брак.

Вероятно, это был единственный выход из затруднительного положения, в котором оказалась императорская династия. Меншиков был человеком, без которого семья Романовых не могла обойтись. Он был любимым в гвардии и армии фельдмаршалом, заслужившим уважение и почет на полях сражений. И только он мог удержать войска от выражения непокорства Екатерине и восстания в пользу Петра II. По обеим столицам ходили упорные слухи, что императрица после своих именин осенью 1726 года все же официально коронует внука в Москве, как в свое время поступил с ней самой Петр I, и тем самым вопрос о наследнике будет снят. Но говорили и о том, что будто бы Меншиков готовит переворот и убийство великого князя Петра Алексеевича, чтобы самому стать временщиком, как когда-то Борис Годунов. Это было маловероятно, так как в случае гибели Петра II Меншиков оказался бы один на один с другим претендентом на престол — герцогом Голштинским, а тот уступать свою власть новоявленному Годунову был не намерен. Брак между Петром Алексеевичем и дочерью светлейшего князя умиротворил бы общество и пресек все будоражащие его слухи.

Свое обращение к императрице с предложением заключить брачный альянс между семьями Меншиков объяснял вполне невинным образом. Его дочь, шестнадцатилетняя княжна Мария Александровна, была официальной невестой польского графа Петра Яновича Сапеги, но Екатерина отняла у нее этого жениха, так как хотела выдать за него свою племянницу, Софью Карлусовну Скавронскую. Императрица признала эти претензии справедливыми и согласилась на будущую свадьбу. Вероятно, при этом были оговорены особые права и ее дочерей. Но от комментариев по этому поводу и она, и Меншиков пока предпочитали воздерживаться.

Екатерина и Меншиков все обговорили между собой в марте 1727 года. Екатерина должна была торопиться, ее здоровье все ухудшалось. Но это решение стало полной неожиданностью не только для двора, но и для остальных членов семьи. В стане Романовых и их приближенных разразилась самая настоящая буря. Царевны Анна и Елизавета были в отчаянии. Они бросились в ноги матери, прося ее отменить договор с Меншиковым. Их поддержал граф Петр Андреевич Толстой, который когда-то вместе с Меншиковым плел интриги против царевича Алексея Петровича — отца великого князя Петра. Теперь же бывшие союзники оказались по разные стороны фронта борьбы за власть. Для Толстого воцарение Петра Алексеевича, при котором его будущий тесть Меншиков мог бы стать фактическим правителем государства, оказалось бы не только концом карьеры, но, возможно, и концом самой жизни. Толстой выступил перед императрицей с пламенной речью, в которой убеждал Екатерину, что она сделала опрометчивый шаг, угрожающий будущему ее дочерей и верных приближенных. Екатерина была смущена и старалась оправдаться тем, что вопрос о браке был решен по семейным соображениям и ради восстановления справедливости, а данному ей императорскому слову она теперь изменить уже не может, но это ничего не меняет в вопросе престолонаследования. У императрицы были собственные тайные соображения по поводу преемника, которыми она не стала делиться даже со своими родными. И все же речь Толстого несколько поколебала Екатерину. Слова графа были записаны на бумаге, советник голштинского герцога Бассевич носил этот документ в кармане и зачитывал всем придворным и сановникам. Сам герцог Карл Фридрих вновь стал надеяться, что именно он является тем тайным претендентом на престол, имя которого императрица упорно отказывается разглашать, а для разрушения ненавистного всем брака нужно лишь терпение и настойчивость. Но Меншиков также не собирался отступать. Он добился второй секретной аудиенции у Екатерины, на которой все было окончательно решено в его пользу.