Боярыня Морозова - Владислав Бахревский Страница 4
Боярыня Морозова - Владислав Бахревский читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
– Должно быть, растет в следочках Богородицы.
В дороге дремлется, но девочки сон перебороли. Леса, поля, речки… Хорошо глядеть на зеленую землю. А в горнице, да на полу прохладном, да вдыхая траву неувяду, заснули сладко и пробудились, проспавши день и ночь, на заре.
Федосья села, а сестричка смотрит, улыбается.
– Дуня! – шепнула старшая. – Пошли на луг, богородицкую траву поищем.
– Пошли! – просияла глазками Дуня. – А как мы ее найдем?
– Чудачка! – Федосья закрыла глаза и потянула ноздрями воздух.
– А-а-а! – обрадовалась Дуня и тоже головку откинула, зажмурилась.
На лугу-то она все-таки глазкам доверилась: искала следочки Божией Матери.
– Иди ко мне! – позвала старшая сестрица. – Вот она. По земле стелется.
Стали собирать травку.
А Дуня и спроси:
– Зачем нам много-то?
– По избам разнесем! Чтоб никто не болел. Чтоб от всех изб шел святой дух.
Целое лукошко набрали. Земляничку видели, но не трогали. Святой травою всю деревню одарить – слаще сладкого.
Отдыхали в березках, на моховитых пеньках. Дуня вдруг встрепенулась.
– Травка-то, говорили, в следочках растет! Давай подсмотрим Богородицу.
Федосья испугалась.
– Зачем ты говоришь так! За людьми грех подглядывать, а тут Матерь Христа!
У Дуни слезы покатились из глаз.
– Я же хотела… Я хотела – увидеть Богородицу! Благодатную!
– Не кручинься! Мы не очень плохие. Помнишь, как вишенка зацвела?
Это было их чудо. В прошлом году весной холода стояли. Трава зеленела, а в садах ничего не цвело. Федосья придумала подышать на вишенку под окном у них. Они вышли на улицу, погрели ладошками веточки, подышали на вишенку. А из церкви, с вечерни, возвращались, поглядели, а вишенка вся в цвету.
– Ты чудо в сердце храни! – сказала старшая сестрица младшей.
– Я храню.
Федосья улыбнулась.
– Дуня! Давай о самом хорошем не словами говорить… А вот посмотрим друг другу в глаза и порадуемся.
– Давай! – согласилась Дуня. И тотчас посмотрела в глаза сестрице.
– Ты о батюшке и о матушке? – спросила Федосья.
– Правда! – просияла Дуня. – Они у нас самые добрые.
Поднялись девицы-красавицы с воробьями. Воробьи в густом кусту закричали разом, приветствуя первую толику света, Федосья тотчас и поднялась. Дуня спала щечкой на ладошке. Посапывает, вздыхает.
А не разбудить нельзя: обидится.
Взяли они приготовленную с вечера траву, вышли во двор – звезда. Светлая, тихая. Небо еще сумеречное, а звезды уже погасли. Кроме этой, любимой.
Пошли, и звезда пошла. То ли хранила, то ли радовалась доброму делу.
Положили девочки по травяному пучку на порог избы. Прочитали «Отче наш» – и к другой избе. К третьей, к четвертой. И тут Федосью осенило:
– На все избы по два пучка класть – не хватит. И по одному не хватит.
Целый вечер собранную траву в пучки вязали. Выходит, напрасно.
– А я вот что подумала! – призналась Федосья. – Не дай господи, кто подумает, – на травке-де наговор? В печку бросят, в огонь.
Стали посыпать пороги. На крыльцо не поднимались: ступеньки заскрипят, хозяев разбудят. Небо-то совсем уж светлое. А звездочка горит, не гаснет.
Один ряд домов обошли.
Крайний дом большой, богатый. Травкой порог посыпали, головки подняли, а на них смотрит женщина с коромыслом. На коромысле два ведра молока. Коров доила.
– Доброе утро, госпожи! – Ведра на землю поставила, поклонилась. – Чабрецом пахнет. От болезней крестьян своих уберегаете?
Сестрички молчок, тайное стало явным.
– Вы, госпожи, народу угодные, – сказала женщина. – Травку вашу еще и богородицкой зовут. Божия помощь нынешним летом зело как надобна.
Показала руками на землю.
– Видите?
– Что? – спросила Федосья.
– Беду.
– Беду?! – изумились сестрицы в один голос.
– Кара Божия! Видите паутину?
Не увидели, но земля была в трещинках.
– Засуха, – сказала женщина, вздыхая. – Май был холодный, дождливый, но последний дождь шел на Иоанна Богослова. А после ни единой капли с неба.
– В лугах зелено, – сказала Федосья.
– Роса, слава богу, выпадала. Но рожь без дождя квелая. – Посмотрела на девиц с улыбкой. – Госпожи, молочка парного не желаете?
Дуня испугалась, а Федосья подошла к ведру, опустилась на колени, отпила молочка. Дуня за сестрицей.
– А ты, госпожа, из другого ведра отпей! – попросила хозяйка. – На счастье нашей семье.
Сестрицы поблагодарили за парное молочко, взялись за руки, чтоб убежать, но Федосья медлила: ей хотелось попросить хозяйку дома о важном, а та сама сказала:
– Не беспокойтесь, госпожи! Ваш добрый секрет останется секретом.
Солнце большое, да каравай мал. Не то что ржи, соломы не уродилось. Голод крестьян в мир гонит, но где он хлебный мир, когда вся Русская земля в немочи. Пахари да сеятели тянут руки, как нищие.
Прокопий Федорович и Анисья Никитична пожаловали своим крестьянам по два мешка ржи да по две меры круп – зиму пережить. Соковнины владели селом, тремя деревнями, лесом, лугом, болотом. В соседях у судьи Каменного приказа служилые люди. Деревеньки – у кого пять изб, у кого десять, а у старика полковника пустошь да изба. Половина избы – дворянская, другая половина – его крестьян. А крестьян этих – старик со старухой, и сын у них, вдовый мужик. Вот и вся собственность.
Долго томилась Федосья, а все же набралась храбрости. Пала батюшке и матушке в ноги, просила позволения раздать крестьянам малых деревенек хлебушек.
Прокопий Федорович нахмурился.
– Разве ты, доченька, не знаешь: мы с матерью твоей, с Анисьей Никитичной, хлеб и крупы пожаловали нашим крестьянам. Два амбара стоят пустые. А последний амбар – семье, дворне. Господь милостив, но засуха может повториться. Хоть какой, а запас нужно иметь.
– Батюшка! Матушка! Я прошу позволения на свои деньги и на свои перстеньки купить хлеб. У меня шуба кунья, а мне и в лисьей тепло.
Дуня тоже сняла ожерелье с платья, в камешках.
– И мое возьми!
Раздавать хлеб голодным – дело непростое. Анисья Никитична поехала с дочерьми в закрытой кибитке, на запятки взяла двух холопов, еще один сидел с кучером. В кибитке везли ружье.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии