Покорение Сибири. От Ермака до Беринга - Михаил Ципоруха Страница 39

Пути русских в Мангазею и на Енисей

В 1626 г. ехавших из Тобольска служилых людей у Заворота застигла «туча с дождем и ветр встречный с сиверу, и парус на коче изодрало, и павозок (лодку, перевозимую на коче. — М. Ц.) разбило, и коч с якорей сбило и прибило за кошку (подводную мель, протянувшуюся от берега. — М. Ц.) и стояли де они за ветры 6 недель дожидалися пособных ветров» и после Успенья воротились назад, «потому что стало поздно, море стало мерзнуть и льдов стало много». Так что русским мореходам приходилось на пути в Мангазею и обратно преодолевать «непроходимые злые места от великих льдов и всякие нужи» (6, с.89, 90).

Существовали два речных северных маршрута для следования в район Мангазеи с запада через отроги Уральского хребта. По ним шли через «Камень» промышленники и торговцы. Первый из Устюга Великого шел по рекам Вычегде, Выми, Ухте, Ижме и Печоре. Второй начинался в Xолмогорах и проходил по рекам Пинеге, Кулою, Мезени и ее притокам в приток Печоры Цильму. Таким образом, оба пути выходили на Печору, а далее один из них шел вверх по ней и по ее притоку, а затем в реку Собь до отрогов Уральского хребта, где для зимовок в XVI в. был основан Роговой городок. От него путники следовали волоковым участком пути по узкому ущелью на противоположный восточный склон хребта к истокам другой реки Соби, по которой добирались до Березовского острога. В связи с тем, что по этому пути к концу XVI в. резко возрос поток промышленников, по указу царя Федора Ивановича в 1595 г. при впадении Соби в Обь для взимания пошлины был основан острог Носовой (на месте, где впоследствии был построен г. Обдорск, теперь Салехард).

Другой более северный путь проходил после выхода на Печору вниз по ней до ее притока р. Усы, далее по Усе до отрогов Уральского хребта, затем рекой Xарутой и оттуда в реку Синью, впадающую слева в Обь. От Березова речной путь в Мангазею шел по Оби, Обской губе мимо Обдорска и Надыма (район кочевьев ненцев, торговый пункт, выгодный по своему расположению на полпути от Березова до Мангазеи), далее по Тазовской губе и р. Таз.

Безусловно, путь по рекам и волокам через Березов был более продолжительным, чем по Мангазейскому морскому ходу. Сложным было плавание судов в Обской дельте, которую в начале XVII в. называли «островами». «А устья де, государь, Обсково нихто не знает, разлилась на многие места, и островы частые», — сообщали в 1616 г. на допросе в Тобольске торговец Кондратий Курочкин и тобольский стрелец Кондратий Корела.

На необитаемые зимой острова дельты летом приплывала для рыбной ловли «кочевая самоядь», которая не всегда дружественно относилась к высаживавшимся на берег русским людям. Особую опасность в дельте для судов представляли многочисленные мели: «мелко добре; не токмо большим судном, кораблем или кочами ходити, и мелкими судами ходити невозможно», — сообщали те же информаторы.

Речной путь в Мангазею из Тобольска и Березова был совсем непростым. В те времена плавание от Тобольска в Мангазею протяженностью немногим более 3000 км было трудным и опасным предприятием. Продолжительность такого плавания была от двух до четырех с лишним месяцев. Все зависело от погоды и благоприятных ветров. Особо сложным был участок пути от Березова до устья р. Таз, особенно в осеннее время, до наступления морозов, когда часты в устье Оби и в Обской губе бури, во время которых нередки были посадки судов на мель, повреждение их при ударе о подводные камни. Еще хуже было в том случае, когда суда уносило бурей в северные районы губы, протянувшейся в меридиональном направлении на 760 км.

В «островах» дельты торговцы, промышленники и служилые люди иногда подолгу ожидали благоприятных ветров и затем выплывали в «голомя», то есть в Обскую губу. Шли суда, по-видимому, по бурной Обской губе вдоль берегов, укрываясь от непогоды в устьях рек, сперва на север до «Русского заворота», отделяющего собственно Обскую губу от Тазовской, затем поворачивали к юго-востоку. За Заворотом часто упоминаются, как места стоянки судов, Черные горы и Столбовая река, несколько ниже которой лежала Черная коса, или «Черная кошка». Затем проходили Япанчин Шар, соответствующий, вероятно, проливу между материком и островом, называемым в настоящее время Находкой. Далее оставляли справа Пуровский остров у входа в глубокую Пуровскую губу и добирались до устья р. Таз. Оттуда до Мангазеи при попутных ветрах шли под парусом четверо суток, а при противных ветрах продвигались вверх по течению Таза «бечевым ходом» (6, с.115, 116).

До наших дней сохранились некоторые сведения о плаваниях поморских мореходов по Мангазейскому морскому ходу. В 1601 г. Матрена Афанасьевна Кузьмина подала на имя царя Бориса Годунова «явку» — челобитную, в которой просила оказать ей помощь, так как ее отец и брат — черносошные крестьяне Двинского уезда, в 1597 г. потратили все свои наличные средства на снаряжение коча для плавания в Мангазею. Очевидно, на обратном пути Кузьмины попали в бурю и потерпели крушение («побило их море»). А поморы пинежанин Иван Угрюмов и мезенец Федул Наумов получили от царя Бориса хвалу за «частые поезди в Мангазею» (10, с.110).

Выдающимся полярным мореходом был промышленник пи-нежанин Леонтий Иванов Шубин, по прозвищу Плехан. Одно из плаваний на р. Таз он описал сам. Летом 1601 г. он вышел из устья Северной Двины на четырех кочах с командой из 35 мореходов. Они плыли «пособным морем с западу на восток… влево море, вправо земля, и шли до устья Печоры реки». Из-за встречных ветров и неблагоприятной ледовой обстановки Шубину пришлось там в Пустозерске зазимовать. Оттуда часть мореходов по зимней дороге отправилась через «Камень» на восток.

С наступлением новой навигации Шубин продолжил плавание. Теперь с ним шли москвитин Первый Тарутин, пустозерцы Семен Исаков Серебряник и Архип Баженик, волочанин (житель Волока Пинежского) Михаил Дурасов, а также 40 других торговцев и промышленников.

«Вышед на устье Печеры, — сообщил Шубин, — и пошли в Мангазею великим же морем-окияном, на урочище на Югорский Шар; бежали парусом до Югорского Шара (примерно 150 миль. — М. Ц.) два дни и две ночи, а шли на прямо большим морем, пересекая через губы морские». Он сообщил и некоторые гидрографические сведения о районе плавания. По его мнению, от устья Печоры до Югорского Шара морское дно очень неровное, «местами глубоко, а в иных местах мелко, в сажень, а в иных местех и суда вставают». Значит, суда шли у самого берега, так как мористее в восточной части Баренцева моря глубины почти везде равны 7–8 саженям.

Такой же характер дна («местами глубоко, а инде мелко») наблюдал Шубин и в проливе Югорский Шар. Значит, и здесь кочи шли у самого берега. Описал он о. Вайгач, заметив, что остров каменный, леса на нем нет и «около его русские люди в Мангазею не ходят, потому что отошел далеко в море, да и льды великие стоят».

Пройдя пролив, кочи прошли в Карскую (Байдарацкую) губу, а затем к р. Мутной, которая «пала в Нярзомское (Карское. — М. Ц.) море с полуденной стороны. А река Мутная невелика, через мошно перебросить камнем, а река мелка». Затем мореходам предстояла трудная работа по разгрузке кочей, перетаскиванию грузов и самих кочей по волоку в р. Зеленую. Шубин рассказал об этом так: «А дошед до озера, до вершины Мутной реки, учали меж озерцами волочить запасы в павозках (небольшие плоскодонные лодки для перевозки грузов. — М. Ц.), а в павозок клали четвертей до десяти и больше, в четыре пуда четверть (64 кг. — М. Ц.), а проводили павозки от озера до озера паточинами, тянули по воде бродячи, один павозок тянут два человека, а те между озерцами паточины тож в дву местех от озера до озера по версте и меньше, а кочи тянули канаты после запасов порожние по тем паточинам всеми людьми». Затем по р. Зеленой вышли в Обскую губу и направились в Тазовскую губу. Только 1 октября мореходы добрались до Мангазеи.