Освободители - Роберт Харви Страница 39
Освободители - Роберт Харви читать онлайн бесплатно
В заключение Боливар громогласно заявляет:
«Испанцы и жители Канарских островов, не принимающие активного участия в деле освобождения Америки, будут непременно убиты. Американцам, даже если они совершили какое-то преступление, гарантирована жизнь».
В новейшей истории найдется не много политиков, способных на столь жесткие заявления. Иногда обстоятельства оправдывают жестокость, например, во время военных действий. В период Французской революции законная власть сама санкционировала террористические действия против своих врагов, и только после этого настроения в революционном правительстве несколько смягчились. Обычно власти всеми способами стараются поддерживать хотя бы видимость соблюдения законов, независимо от того, что происходит на самом деле. Нарушение условий перемирия между Мирандой и Монтеверде — типичный тому пример. Боливар открыто провозгласил политику террора и преследований, объявив своим врагам «смертельную войну» до победного конца. Для того чтобы подчеркнуть важность принятого им решения, Боливар ввел новый отсчет времени. Он, например, приказал своему секретарю ставить на его письмах дату, начиная со дня объявления независимости и начала политики террора. Документы датировались примерно так: «третий год независимости и первый год смертельной войны». Цель политики террора была ясна: простые люди должны бояться Боливара так же, как боятся Монтеверде. Испанцы управляли местным населением жестоко. Устрашение всегда было основным методом воздействия испанцев на население Южной Америки, поэтому Боливар и сделал террор своим оружием.
Южноамериканские биографы Боливара горячо защищают политику террора, объявленную им. Декларация о начале «войны насмерть» на первый взгляд может показаться непродуманным документом, но при более детальном изучении становится ясно, что он был тщательно подготовлен. Это обстоятельство делает аргументы защитников Боливара неубедительными. Декларация Боливара была не чем иным, как амнистией для всех его южноамериканских противников. Декларация недвусмысленно обещает: «…даже если вы совершили какое-то преступление, вам гарантирована жизнь». Получается, что сама принадлежность к латиноамериканцам освобождала от ответственности за любые проступки. Таким способом Боливар хотел добиться расположения огромного числа простых южноамериканцев, воевавших на стороне Монтеверде. За лояльность он был готов простить самые ужасные преступления. У испанцев теперь не оставалось иного выхода, как активно участвовать в войне на стороне Боливара.
Испанцы эффективно использовали неприязнь простых тружеников к их местным угнетателям-креолам. Боливар, со своей стороны, хотел посеять в душах беднейших жителей Южной Америки расовую и классовую ненависть к испанцам, а также попытаться привлечь привилегированные слои испанцев на свою сторону. Боливар прекрасно помнил неразбериху и хаос последних дней республики, во главе которой стоял Миранда. Тогда формальные приверженцы нового режима, не смущаясь, переметнулись на сторону нового режима, надеясь избежать мести Монтеверде.
Теперь у них не будет такой возможности. До тех пор пока они не присоединятся к войску Боливара, их жизнь будет в опасности. Существовала такая опасность и для мирных граждан. Следует подчеркнуть, что эта декларация была написана не каким-то головорезом в пылу борьбы и не кровожадным деспотом местного значения. Боливар сознательно объявил о легализации расовых преступлений, видя в этом средство для достижения политической победы. Преследованиям подвергались даже вовсе невинные. Боливара может извинить только то, что его врагами были настоящие варвары. Через пять лет Генри Клей в своей знаменитой речи в конгрессе Соединенных Штатов Америки будет так защищать Боливара:
«Жителю Джорджии трудно найти сходство между ношей революцией и революцией в провинциях Южной Америки. Он будет утверждать, что их революция запятнала себя кровавыми деяниями, чего не было у нас. Возможно, в этом есть доля правды, но те кровавые события спровоцированы чудовищными преступлениями, совершенными испанскими угнетателями в Южной Америке. Нам не пришлось испытать ничего подобного. Можно ли предположить, что рабы на нашем Юге были бы освобождены так же, как они были освобождены в Венесуэле? Можем ли мы представить, чтобы помилование было отвергнуто, а условия мирного договора нарушены? Неужели Джордж Вашингтон стал бы бездействовать в такой ситуации? Иногда возмездие бывает милосердным, милосердным по отношению к обеим воюющим сторонам. Единственный способ, которым можно заставить труса, совершившего страшные зверства, остановиться, — показать ему, что рано или поздно его настигнет суровое, но справедливое возмездие».
Испанцы бесчеловечно и жестоко вели себя на завоеванных территориях. Они насиловали женщин, затем, привязав их к гамакам, разжигали огонь, в буквальном смысле поджаривая жертвы. Они сдирали кожу со ступней пленников и заставляли их ходить по горящим углям. Они отрезали несчастным уши и носили их с собой в качестве трофея. Это далеко не весь перечень ужасных преступлений испанцев.
Однако в доводах Клея есть очевидный изъян. В декларации Боливара не говорилось о «справедливом возмездии». Он угрожал несправедливой местью, подвергая преследованиям всех испанцев, виновных и невинных, только за их происхождение. Более того, он обосновывал свою угрозу законодательными санкциями. Боливар провозгласил себя «Освободителем», так называемой законной властью, подменив основы правовой системы низменными инстинктами.
Декларация нанесла непоправимый ущерб политической репутации Боливара. Хуже того — она спровоцировала появление бесконечной череды тираний в Латинской Америке. Множество кровавых событий на континенте, возможно, не случилось бы, не будь этого документа.
Умеренность и компромисс — неприемлемые для Боливара средства в политической борьбе. Его жестокие принципы вновь оказались востребованы с приходом к власти в Латинской Америке военных диктаторов и военных хунт. Боливар лишь умножил и продолжил зверства испанцев. А ведь он мог разорвать порочный круг и возродить в людях веру в политические идеалы.
Справедливости ради нужно отметить, что подобные вспышки мстительности случались с Боливаром только в периоды особых трудностей. В декларации «войны насмерть» можно увидеть естественную реакцию человека, попавшего в безвыходную ситуацию. Арест Миранды тоже можно рассматривать как единственное для Боливара средство спасения собственной репутации. После множества всякого рода испытаний душевное состояние Боливара было тяжким. Его удивительная политическая гибкость уступила место агрессивной прямолинейности. Боливар перестал заботиться о том, какие последствия имеют его поступки для других людей, даже для самых близких.
Хотя декларация Боливара пагубно сказалась на его политической репутации, в ней проявились и сильные его качества. Фанатическая преданность своему делу и стремление бороться до победного конца — именно это сделало Боливара незаменимым лидером народа. Он не отступил перед лицом тяжелых испытаний. Был беспощаден к врагам. Его беспрецедентная жестокость и непримиримость к противникам принесли ему победу.
Боливар теперь наносил и отражал удары с такой скоростью, что его враги растерялись. У местечка Баринас в восточных предгорьях, там, где горные хребты Мериды утыкаются в равнины Венесуэлы, сосредоточилось полторы тысячи испанских солдат под командованием Тискара. К северу и северо-востоку, в Коро и Маракайбо, стояло еще две тысячи испанцев. Основные силы Монтеверде были расположены напротив войска Боливара. Опасность заключалась в том, что Тискар мог обойти Боливара с фланга и отрезать его солдат от границы. Предугадав действия противника, Боливар опередил его. Он направил небольшой отряд через горный хребет, чтобы, неожиданно спустившись с гор, он напал на Гуанаре, который находился в тылу испанцев. Этим маневром Боливар сумел отрезать армию Тискара от Каракаса.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии