Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране - Юрий Рубцов Страница 39
Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране - Юрий Рубцов читать онлайн бесплатно
Е.А. Гольбрайх:
Сейчас вам этого не понять, а тогда... К концу войны ожесточение достигло крайних пределов, причем с обеих воюющих сторон. В горячке боя, даже если немец поднял руки, могли застрелить, как говорится, «по ходу пьесы». Десятки случаев были, когда пробегали мимо и тот же «уже сдавшийся враг» поднимал с земли автомат и стрелял в спины атакующих. А если немец после боя выполз из траншеи с поднятыми руками, тут у него шансы выжить были довольно высоки. А если с ним сдалось еще человек двадцать «камрадов» — никто их, как правило, не тронет. Но снова пример. Рота продолжает бой. Нас остается человек двадцать, и надо выполнять задачу дальше. Взяли восемь немцев в плен. Где взять двух-трех лишних бойцов для конвоирования? Это пленных румын сотнями отправляли в тыл без конвоя. А немцев... Ротный отдает приказ: «В расход». Боец с ручным пулеметом расстреливает немцев... Все молчат... Через минуту идем дальше в атаку...
То что фашисты творили на нашей земле, простить нельзя! Сколько раз видели тела растерзанных наших ребят, попавших к немцам в плен... Под Шауляем выбили немцы соседний стрелковый полк из села Кужи и захватили наш медсанбат, расположившийся в двухэтажном здании. Нашу роту бросили на выручку пехоте. Но мы не могли пробиться! Танки перекрыли подступы к селу и расстреливали нас в упор. Отошли на высотку и видели в бинокли, как фашисты выбрасывают наших раненых из окон и жгут живьем... О каких пленных после этого может идти речь?
Штрафники в плен брали относительно редко... Это факт… У многих семьи погибли, дома разрушены. Люди мстили... А какой реакции следовало ожидать? Эсэсовцев, танкистов и «власовцев» убивали часто прямо на месте. У нас были солдаты, прошедшие немецкий плен. После всех ужасов, которые они испытали, все слова замполитов о гуманности были для них пустой звук...
Неоднократно, когда я пробовал остановить расстрел пленного, мне мои же товарищи говорили: «Ты почему их жалеешь? Они твою нацию поголовно истребили!» Мне больно обо всем этом вспоминать... Были жесткие приказы, запрещавшие расправы над военнопленными, во многих дивизиях они строго соблюдались. Я видел немало штрафников, осужденных за расстрел пленных, но...
Особенно грешили расстрелами не окопники, а штабная челядь. Тех же румын надо было по дороге в плен от «героев второго эшелона» охранять. Те любили по безоружным пострелять.
Пафос безжалостного «непрощения», коим отличается «Штрафбат» (например, рядовой Цукерман, даже получив два ранения, волей авторов фильма все равно вновь возвращен в батальон), заставляет особо остановиться на порядке освобождения переменников и их реабилитации. Он был четко определен Положениями о штрафных батальонах и штрафных ротах действующей армии.
Самое главное — период пребывания в штрафной части не мог превышать срок, определенный в приказе командира или приговоре военного трибунала, на основании которого военнослужащий был сюда направлен, и в любом случае составлявший не более трех месяцев.
Очень часто этот срок сокращали, как ни горько, вражеская пуля, снаряд или мина. Всех погибших в бою переменников посмертно реабилитировали, судимость (в случае если они были направлены в штрафную часть военным трибуналом) снималась. Их семьям назначалась пенсия в размере, определявшемся окладом денежного содержания по должности, которую погибший занимал перед направлением в штрафную часть.
Все те штрафники, кого переменчивая фронтовая судьба прикрывала крылом от гибели, освобождались по трем основаниям: а) в случае ранения, полученного хотя бы и в первый день, б) досрочно за боевое отличие, в) по отбытии назначенного срока. Расскажем об этом подробнее.
Переменники, получившие ранение в бою, независимо от срока пребывания в штрафной части, по представлению командования батальона или роты признавались военным советом фронта, армии отбывшими наказание и восстанавливались во всех правах. Судимость с них снималась, о чем по возможности объявлялось перед строем, в торжественной обстановке.
По выздоровлении такие военнослужащие должны были направляться для дальнейшего прохождения службы в обычные части в прежнем воинском звании и в должности не меньшей, чем прежняя. В случае демобилизации по ранению или инвалидности им назначалась пенсия, исходя из оклада денежного содержания по должности, которую военнослужащий занимал перед зачислением в штрафную часть.
П.С. Амосов:
С восстановлением прав не затянули. Уже в медсанбате при заполнении медицинской карты мне указали прежнее воинское звание — лейтенант и ту часть, из которой я прибыл в штрафбат.
Е.А. Гольбрайх:
Штраф снимался по первому ранению... Вслед раненому на имя военного прокурора посылалось ходатайство о снятии судимости. Это касалось главным образом разжалованных офицеров, но за проявленное мужество и героизм иногда писали и на уголовников.
Очень редко и, как правило, если после ранения штрафник не покидал поле боя или совершал подвиг — представляли к награде. О результатах своих ходатайств мы не знали, обратной связи не было.
П.Д. Бараболя:
Справедливости ради надо сказать, что очень быстро рассматривались дела тех, кто смывал вину «первой кровью». С них без проволочек снимали судимость, и они после госпиталей или медсанбатов в нашу 610-ю штрафную уже не возвращались. (С. 360.)
Гамму ярких чувств, которые испытывал бывший офицер, когда до освобождения было рукой подать, передают воспоминания бывшего фронтовика Ю. Иванова, которому доводилось неоднократно участвовать в атаках совместно со штрафниками. В одном из ожесточенных боев по приказу командира батальона ему, командиру танка, пришлось покинуть боевую машину и поднимать в атаку залегших бойцов штрафбата. Пулеметно-артиллерийский огонь гитлеровцев прижал людей к снегу и буквально не давал поднять головы. Но подниматься надо было, ибо без поддержки пехоты захлебнулась бы и танковая атака.
До сих пор фронтовик помнит поразившую его картину: «Карабкаясь по склону оврага, увидел раненого штрафника, прижавшего левой рукой окровавленный правый рукав фуфайки. Глаза его безумно горели. Он уставился на меня и заговорил с переходом на крик: "Живой! Видишь, живой! Искупил вину кровью! Я снова капитан! Капитан!" Сначала я подумал, что у него "поехала крыша". Бывало и такое. Нет, смотрю, вполне вменяем. Ведь штрафникам за ранение давалось право на снятие судимости и восстановление в звании и в должности».
И как не понять человека! Даже физическая боль от полученного ранения не в силах притушить счастья от сознания того, что он чист перед законом, что кошмар суда военного трибунала, разжалования, наказания (не исключено, что и незаслуженного) позади. Напрасно думать, что штрафник рад лишь возможности вследствие полученной раны выйти из боя. Да, конечно, его греет и это обстоятельство, но более всего, бесспорно, он радуется возвращению в офицерский строй. Впереди будут новые бои и, не исключено, еще более жестокие, чем тот, из которого он только что вышел. Но даже если человек и погибнет, то не штрафным рядовым, а офицером, командиром. Жизнь — Родине, честь — никому.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии