Диктатор Одессы. Зигзаги судьбы белого генерала - Максим Ивлев Страница 39

Генерал А.Н. Гришин-Алмазов заметил, что его сообщение распадается на 3 части: 1) историю освобождения Сибири от большевиков, 2) освещение политического положения Сибири, 3) впечатления поездки из Сибири в Добровольческую армию. Обращаясь к первой части сообщения, ген. А.Н. Гришин-Алмазов подчеркнул, что большевизм в Сибири к началу года был в полном расцвете, с тем, однако, существенным отличием от общерусского образца, что сибирское зажиточное и крепкое крестьянство его почти не испытало, так как временная его волна, нахлынувшая с возвращением солдат с фронта, очень быстро спала. Попытка избавиться от большевизма шла с двух сторон: Комитета членов Учредительного Собрания, располагавшего вооруженными силами из офицеров, и сибирских правительств, которых насчитывалось одно время не менее шести и которые пребывали в Харбине. Сам генерал Гришин-Алмазов, бежавший в то время из большевистской тюрьмы, задался целью создать военную силу из офицеров и затем при ней учредить власть, но задача эта оказалась невыполнимой вследствие полной невозможности найти общий для офицеров политический лозунг. Пришлось поэтому сойтись па поддержании самой идеи власти, хотя бы данное се содержание и представлялось неприемлемым. Такой властью явилось Временное Сибирское правительство, избранное областной думой в Томске на основе популярной тогда формулы «от народных социалистов до большевиков включительно». В действительности, большевиков в нем не было, и возглавлялось оно социалистом-революционером Дербером, человеком весьма изменчивых взглядов.

Офицерские дружины удалось организовать на всем пространстве от Каинска до Челябинска. Средства были получены от кооперации, а торгово-промышленный класс отзывчивости не обнаружил. Организация была закончена к середине мая, но еще не успела приступить к действиям, как на политической сцене появился новый, весьма важный фактор в лице чехословаков, заслуживающий особого внимания. Чехословацкий корпус образовался еще во время войны из пленных, но высшие, а частью и средние командные должности в нем занимали русские. Корпус очень отличился при защите в последнем периоде войны юго-западного фронта и по заключению мира намеревался покинуть Россию через Владивосток, чтобы принять участие в борьбе на западном фронте. Весьма вероятно, что это намерение осуществилось бы, если бы не систематическая провокация большевиков. Последние еще при выходе чехословаков из Киевской губернии потребовали снятия погон у офицеров, затем в Пензе чехословакам был поставлен ультиматум о выдаче оружия. По указанию чехословацкого национального совета с проф. Массариком во главе, руководившего политическим поведением корпуса, требование было частью исполнено. Но в конце апреля со стороны Советской власти последовало новое распоряжение: остановить на месте все чехословацкие эшелоны, которые к этому времени растянулись по всей линии Пенза — Владивосток, за исключением небольшой части, уже успевшей сесть на суда. Под влиянием этих повторных вызовов у чехословаков начал складываться план показать большевикам свою силу, чтобы заставить их, таким образом, пропустить корпус на родину. Учитывая это настроение чехословаков, ген. Гришин-Алмазов вошел в сношение с их командованием, но последнее неизменно отвечало ссылкой на проф. Массарика, запретившего всякое вмешательство во внутренние русские дела. Однако в низах и среди части офицерства ген. Гришин-Алмазов встретил более сочувственное отношение, которым и решил воспользоваться для совместной борьбы с большевиками. Первое выступление состоялось в ночь с 25 на 26 мая в гор. Новониколаевске и увенчалось неожиданно легким успехом, одновременно произошло свержение Советской власти и в Мариинской. После этих первых удач началось постепенное движение на запад, юг и восток, приведшее к занятию Томска и другим успехам, несмотря на первоначальный подавляющий численный перевес большевиков. Одно время казалось, что на чешскую помощь больше нельзя будет рассчитывать. Как уже было упомянуто, среди чехословаков все время наблюдалось общее настроение против вмешательства, сменившееся противоположным вследствие провокации большевиков. Учтя это обстоятельство возможностью пропуска на родину с оружием в руках [?]. С другой стороны, этому же всячески способствовали приехавшая из Владивостока американская железнодорожная миссия, неизвестно почему взявшая на себя дипломатическую роль, и американский консул Гаррис. Однако после встречи с последним ген. Гришина-Алмазова, консул, пораженный, по-видимому, выправкой дисциплины офицерской дружины, которой ген. А.Н. Гришин-Алмазов произвел на его глазах смотр, изменил свой взгляд и обещал, что чехословаки останутся, пока в них будет надобность для поддержания порядка. Насколько это было необходимо, показывают примеры Иркутска и Всрхнеудинска, где после ухода чехословаков были устроены погромы офицерства и интеллигенции. После упомянутого разговора с Гаррисом совместные действия офицерских дружин и чехословаков не нарушались и привели, после ряда легких побед, к полному очищению Сибири от большевиков. Роль чехословацкого корпуса в этом деле представляется очень значительной, и можно сказать, что успех наполовину достигнут благодаря им. Надо, однако, сказать, что содействие чехословаков в известной степени ослаблялось, а под конец свелось почти на нет, благодаря причинам политического свойства. Их поведение все время определялось исключительно двумя мотивами: Во-первых, их собственными мыслями и соображениями, а во-вторых, болезненным опасением прослыть за контрреволюционеров. Эти обстоятельства, в связи с общим, довольно левым политическим уклоном корпуса, толкали чехословаков на путь вмешательства во внутренние дела, с одной стороны, а с другой, побудили их предпринять замену русского командования своим, малоопытным в военном деле, и частичное проведение так называемой демократизации в устройстве корпуса. Неопытность командования имела последствием ряд необдуманных военных операций вроде занятия крупных пунктов без достаточной опоры в тылу и вне связи с общим планом, а демократизация вызвала постепенное разложение в самом корпусе, в настоящее время уже далеком от первоначальной безупречной дисциплины.

Все изложенные данные заслуживают, по мнению генерала Гришина-Алмазова, особого внимания делегации, ввиду того, что чехословаки находятся в тесной связи и пользуются поддержкой и расположением союзников, которые на многое происходящее па восточном фронте склонны смотреть глазами чехословаков.

После перерыва заседание продолжается от 1 час. 15 мин. до 5 1/2 час. дня. Ген. А.Н. Гришин-Алмазов перешел ко второй части своего сообщения, а именно к характеристике политического положения и власти в Сибири. К моменту образования Уфимской Директории на пространстве за восточным фронтом существовало 5 правительств.

Первое Временное Сибирское правительство, в состав которого вошел и ген. А.Н. Гришин-Алмазов в качестве военного министра, являлось официально социалистическим, в действительности же вело весьма разумную и... политику. Первыми шагами его были: аннулирование всех советских декретов, упразднение всяких советов и восстановление частной собственности. После этих мер поднялось настроение офицерства, впервые за время революции увидевшего, что ему есть за что сражаться и страдать. Положение правительства представлялось прочным благодаря поддержке Добровольческой офицерской армии, достигшей численности в 50 тысяч человек. Только после окончательной организации этих сил и восстановления действий воинских присутствий ген. А.Н. Гришин-Алмазов счел возможным приступить к набору, причем призванные были лишь не зараженные большевизмом сроки 1919—1920 гг., и обеспечением принудительности набора служили и офицерские пулеметные отряды; всякие призывы и уговаривания были категорически запрещены. В финансовом же отношении положение правительства было также вполне благоприятно, благодаря разрешению свободной торговли. В города нахлынула масса сельских продуктов, и обнаружился сильный приток вкладов в государственный банк.