В постели с тираном. Книга 2. Опасные связи - Диан Дюкре Страница 39

Саджида и ее сестра Ильхам после нескольких десятилетий пребывания в среде высокопоставленных сановников, в которой процветает коррупция и постоянно сталкиваются чьи-то личные интересы, решают и сами заняться кое-каким «бизнесом» в сфере здравоохранения. Повод для этого – решение Саддама снабдить иракские больницы оборудованием для магнитно-резонансной томографии. К Ильхам обращается некая американская компания-производитель с просьбой надавить на соответствующие иракские инстанции, чтобы те сделали заказ именно у них. Оборудование предлагается поставлять по очень высокой цене – из расчета, что обе сестры получат немалые комиссионные. Хотя Ильхам и Саджида отнюдь не страдают от недостатка денег, но все же ввязываются в эту авантюру. Непонятно, зачем дамам, у которых имеется прямой доступ к нефтедолларам президента Ирака, все это нужно. Может, у Саджиды внезапно случился приступ алчности. А может, Саддам урезал финансирование первой леди, которая теперь для него хотя и первая, но уже не единственная жена…

Чтобы окончательно оформить данную сделку, им нужно положительное заключение какого-нибудь из приближенных к Саддаму врачей. Ала Башир, преданный Хусейну и за много лет работы завоевавший полное доверие президента Ирака, получает от сестер предложение выступить в роли неподкупного эксперта. Однако, несмотря на настойчивость дам, подготовивших от его имени рекомендательное письмо, которое нужно всего лишь подписать, Башир даже под угрожающим взглядом телохранителя Саджиды отказывается принимать участие в махинации. Поживиться за счет комиссионных от такой сделки первой леди и ее сестре так и не удается: авантюра заканчивается ничем.

Внутри президентского дворца Саджида руководит жизнью ближайших родственников Хусейна, поскольку ее супруг очень занят государственными делами и войной и возложил решение многих внутриклановых вопросов на нее. Унаследовав от отца непреклонный нрав и настойчивость, она остается верна своим принципам и бедуинским традициям клана Тикрити и заставляет соблюдать порядок всех обитателей дворца. Она – хранительница обычаев. Последний из инцидентов, возникших по этому поводу, явно затмевает собой все предыдущие.

Как-то вечером 1995 года во время одной из оргий, организованных на личной барже Удея, этот своевольный сын Саджиды, расстреляв за вечер из новенького автомата немало патронов, сильно опьянел не только от алкоголя, но и от запаха пороха. После нескольких лет мира и спокойствия, последовавших за подавлением восстания шиитов и курдов (подавления, спасшего режим Хусейна от краха после поражения в войне с Кувейтом), единственная вечеринка приводит к новой вспышке взаимной ненависти и вражды.

Один из братьев Саддама, Ватбан, пародирует своего племянника, изображая его сильно выдающуюся вперед челюсть и копируя его всем известное косноязычие. Буквально несколькими секундами позже между многочисленными телохранителями Удея и Ватбана начинается перестрелка. Ватбан (он вообще-то министр внутренних дел Ирака) получает серьезное ранение, в результате которого у него отнимается нога. Наблюдая это безумие, Рагад и Рана решают покинуть баржу вместе со своими мужьями. Позднее два зятя Саддама и их супруги объявляют, что уезжают на конференцию в Болгарию. В действительности же они направляются в соседнюю Иорданию, остановить на границе их никто не решается. Прибыв в Амман, они бросают сопровождающих их людей, берут такси и приезжают в один из отелей, в котором их уже ждут сотрудники ЦРУ. Это предательство, совершенное «образцовыми девочками», приводит к грандиозному скандалу.

Своим поступком дочери Хусейна и их мужья предают не только конкретных политических деятелей, но и государство в целом. Хусейн Камель, муж Рагад, возглавлял могущественное Министерство военного строительства, а потому ему известны все тайны реализуемых по распоряжению Саддама программ перевооружения. Его брат – муж Раны – был начальником президентской охраны. Он был настолько близок к президенту Ирака, что несколько лет назад после автомобильной аварии во время хирургической операции держал руку Саддама.

После бегства дочерей Саджиды ее здоровье, по словам Ильхам, ухудшилось. «Из-за этого я даже не осмелилась ее упрекать, поскольку в нашей семье было принято прощать, и внутрисемейные связи считались для нас очень важными независимо от того, что мы занимали в своей стране очень высокое положение». Однако Саджида старается не подавать виду, хотя Саддаму известно, какие душевные муки испытывает его супруга. «Она склонна держать все внутри себя. Она ни о чем не рассказывает, а особенно когда дело касается ее семейной жизни».

Вышеописанное бегство приносит страдания всем, в том числе и самим беглецам: пребывание за границей оказывается для них не таким приятным, каким они его представляли. Зятья Саддама, привыкшие жить на широкую ногу и абсолютно не ограничивать себя в расходах, недовольны. После того, как ЦРУ выжало из бывших иракских чиновников все ценные сведения, к ним начинают относиться в Иордании, как к прокаженным. Кровь, которой они замарали руки во время подавления восстания шиитов и курдов, не позволяет сделать из них мучеников, пострадавших от существующего в Ираке режима. Разница между их прежней и нынешней жизнью настолько велика, что у Хусейна Камеля через несколько месяцев начинаются серьезные психические расстройства. Саддам направляет беглецам множество посланий, уговаривая их вернуться и обещая их не наказывать. В конце концов те решаются.

Двадцатого февраля 1996 года Рагад, Рана и их мужья пересекают иордано-иракскую границу. Пограничник впоследствии вспоминает, что увидел «плохо выбритого мужчину, который был одет в пижаму и вел себя так, как будто спал на ходу». Такое состояние не помешало зятю Саддама Хусейна прихватить из Аммана пистолет, который у него при пересечении границы конфисковывают. Удей встречает беглецов и забирает обеих сестер, тогда как мужей Рагад и Раны привозят – каждого отдельно – в президентский дворец, где их ждет Саддам для серьезного разговора. Он подтверждает свое намерение простить родственников, но ставит условие: они должны немедленно развестись с его дочерьми. Зятья, несмотря на снисходительное отношение к ним, отвечают категорическим отказом.

Двумя днями позже, во время религиозного праздника, Саддам заявляет: «Я дал обещание не подвергать их наказанию». Тем самым он подтверждает свое предыдущее решение перед лицом клана. Однако ситуацию меняет фраза, которую произносит Али Хасан аль-Маджид – соратник Хусейна с самого начала политической карьеры президента: пусть Саддам простил предателей, «но ведь это дело семейное». Клан в который раз навязывает свои правила.

Удей приводит Рану и Рагад к матери, встреча получается не очень-то радостной. «Я помню, как моя мать внезапно ссутулилась, как будто на ее плечи навалился тяжкий груз. Она попыталась взять нас за руки и что-то нам сказать. «Девочки мои, меня подкосило горе», – машинально повторяла она [127]», – вспоминает Рана. После завершения встречи с Саддамом зятья отправляются к своей сестре в пригород Багдада, прихватив множество всякого оружия, которое они берут с собой не зря: после того как Саддам выражает одобрение «приговору», вынесенному Али Хасаном аль-Маджидом, принимается решение напасть на «предателей» ближайшей ночью.