Верховное командование 1914-1916 годов в его важнейших решениях - Эрих Фалькенгайн Страница 39

4 сентября он сообщил, что в зависимости от хода перевозок он имеет ввиду 8-й или 9-й армиями, усиленными левым крылом 10-й, повести наступление на линию Вильно – Вилькомир и далее, чтобы охватить Вильну с востока. Хотя начальник Генерального штаба и имел возражение против этой операции, которая не была уже в достаточном соответствии с наличными средствами, но он их не выдвигал, так как за отдаленностью не столь надежно можно было обсудить местные условия, как на самом фронте, и так как нельзя было предложениями, сделанными в последний момент, ограничивать только что определившуюся свободу решения местного начальника. Опыты на Нареве в течение лета заставляли бояться, что подобное вторжение поведет к полумерам, то есть скорее повредит, чем принесет пользу. Как сильно Верховное командование оставалось на востоке зависящим от условий общей обстановки, было главнокомандующему известно, но, чтобы вновь подчеркнуть это, в тот же день было указано, что северная группа, приблизительно около средины сентября, должна быть ослаблена на две дивизии и что остальные силы, которые можно снять с этого фронта на другие, должны быть затем готовы в трехдневный срок.

Начатое 9 сентября наступление Восточного фронта всюду натолкнулось на энергичное сопротивление. Только в районе Оран было оно слабее. Но для использования этого обстоятельства не хватало сил, так как части после начальных здесь успехов были взяты отсюда для применения их более к северу.

12 сентября 12-я армия боролась из-за участка р. Зельвянки южнее Немана на одинаковой высоте с войсками принца Леопольда и Макензена. 8-я армия, которая уже 4 сентября взяла штурмом Гродно, последний западный оплот русских, имела в виду захватить выход из района болот восточнее от него. Эти части имели пред собой значительно превосходящего их противника.

Правое крыло 10-й армии оттеснило более слабого противника в направлении на Ораны. Центр перед Вильной у Новых Трок боролся против сильных русских частей, левое крыло севернее Нижней Вилии в охватном движении шло вперед к участку Вилии выше Вильны, а его кавалерия подходила к железной дороге Вильна – Двинск южнее Ново-Свенцян.

Правое крыло Неманской армии в своем движении на восток миновало Вилькомир, центр по взятии Фридрихштадта обратился к Якобштадту, левое крыло оставалось без перемен к северу от Митавы.

При такой обстановке главнокомандующий Восточным фронтом считал необходимым усилить левое крыло 10-й армии, с одной стороны, для того, чтобы придать более размаха предполагаемому удару этого крыла в юго-западном направлении, и, с другой, чтобы располагать более сильными резервами на случай неприятельского перехода в контрнаступление со стороны Двинска. Поэтому 11 и 12 сентября он поднял вопрос о предоставлении ему на 10–14 дней обеих дивизий 10 корпуса, того корпуса, который, взятый из группы Макензена, был сосредоточен к Белостоку для последующего отправления его на запад. Главнокомандующий имел в виду сначала держать корпус наготове у Ковно. Но этому предложению нельзя было дать хода. Обстановка на Французском фронте не допускала уже никаких отсрочек в подвозе подкреплений. Фактически именно этот-то корпус и принял потом львиную долю участия в отражении крупной попытки французов прорвать фронт в Шампани в конце сентября. Без его своевременного введения положение оказалось бы в высокой степени тревожным. Предложенные главнокомандующим в замену корпуса одна-две дивизии 12-й армии не представляли собою равноценной величины для запада, а кроме того, их отбытие из Белостока могло начаться лишь по прошествии значительного времени. Сверх того, расчет времени «на 10–14 дней» и в другом отношении был неудачен. При существующей провозоспособности железных дорог 10-й корпус, самое раннее лишь в конце сентября или в начале октября, мог быть в целом применен на фронте между Вильной и Двинском и, наверное, не ранее середины октября, а вернее еще много позднее, он вновь мог бы стать свободным. Но столь долго, сообщало верховное командование главнокомандующему, операции на востоке со всеми до сих пор применявшимися силами, к сожалению, продолжаться вообще не могли.

Подобный обмен мнениями вскоре после того вновь возгорелся между начальником Генерального штаба и главнокомандующим Восточным фронтом. 19 сентября последнему было сообщено, что в текущие дни должна начаться перевозка частей 12-й и 8-й армий и что, в частности, стоящая в резерве за 12-й армией 26-я дивизия требуется немедленно. Шесть дальнейших дивизий должны последовать в ближайшем будущем. Главнокомандующий жаловался на такое «вторжение» в сферу его действий, ибо он эти-то именно части и хотел использовать для взятия Риги.

Ему пришлось ответить, что о намечаемой перевозке частей его фронта на 1 сентября ему было известно с 4 сего месяца. Начало перевозок, несмотря на крайнюю необходимость, было отсрочено до 19 сентября, чтобы не помешать Виленской операции. Теперь нельзя было уже медлить ни одного дня. Дивизия нужна на Сербском театре. О замене ее другой, из-за вызываемой этим большой потери времени, не могло быть и речи. Да к тому же взятие дивизии не могло отразиться на текущий Виленской операции, так как применение дивизии проектировалось против Риги. Но о предприятии в этом направлении верховному командованию ничего не было сообщено. Даже если бы, вследствие взятия дивизии с левого крыла, последнее было вынуждено податься назад, в этом не усматривалось какой-либо невыгоды, так как для общего хода войны не имело существенного значения, будет ли немецкое левое крыло на Двине, или далее позади у изгиба Немана, или на реке Аа. А с неудобствами каждая часть должна мириться в пользу целого.

Обходные движения 10-й армии северо-восточнее, а позднее восточнее Вильны, предъявляли к боеспособности войск исключительные требования. Войска шли навстречу им с полным самоотвержением, и все же жертвы не привели к цели. Как и приходилось опасаться, русским удалось своевременно принять контрмеры. Но более, чем таковые, продолжению операции мешали быстро ухудшавшиеся условия организации подвоза.

Поэтому начальник Генерального штаба уже 10 сентября, когда шел обмен мнениями по поводу 26-й дивизии, убедился, что более уже не было шансов добиться каких-либо успехов крупного значения. Между тем главнокомандующий Восточным фронтом, как он в ответ на запрос сообщал об этом 20-го, держался другого взгляда. Он все же надеялся на благоприятный исход, если бы он даже затянулся еще на несколько дней. Это не подтвердилось. 27-го главнокомандующий на вновь отправленный к нему запрос сообщил, что он должен прекратить наступление, и левое крыло 10-й армии, придвинувшееся до Вилейки, возвратить в район озера Нарочь. Его фронт останавливается на долговременной позиции от впадения Березины в Неман – озеро Нарочь – район западнее Двинска – Митава – Шлок. 8-я и 10-я армии с возможной скоростью освободят силы в распоряжение верховного командования. Сколько дальнейших дивизий и с каких участков могут быть взяты, сказать этого главнокомандующий еще не может.

Последний абзац этого ответа таил в себе большие затруднения для общего положения дел. На западе, где только что началось наступление противников, силы, на прибытие которых уже давно смели рассчитывать, были также настоятельно нужны, как и на сербской границе, где австро-венгерское главное командование не могло предоставить достаточного количества сил для общих операций. [150]И все-таки было сделано усилие, чтобы в ближайшие дни не трогать частей с Восточного фронта, так как в это время перед Сморгонью возобновились бои, которые согласно имевшимся сведениям имели задачей устранить образовавшееся там большое и для долговременной позиции очень неудобное вклинение (Einkeilung) в немецком фронте. Но уже 3 октября, судя по донесениям на последовавший запрос, было видно, что и эта надежда также осуществлена не будет. Начальник Генерального штаба поэтому мог вновь потребовать снятия дальнейших частей с фронта и обязан был это сделать, считаясь с положением дел на других театрах. [151]Чтобы подготовить эти мероприятия, он пожелал получить от главнокомандующего мнение об обстановке на его фронте. Отсюда возникла переписка, подлинное воспроизведение которой опять-таки наиболее просто отразит положение дел. Вместе с этим она дает ясную картину существовавшей разницы во мнениях по поводу ведения операции в течение лета. 6 октября главнокомандующий сообщил: