Казанова. Правдивая история несчастного любовника - Сергей Нечаев Страница 39

Ее мать Сильвия умерла летом 1758 года от свинки прямо на руках у Казановы. За десять минут до ухода в мир иной она указала ему на Манон, и он совершенно искренне пообещал, что женится на ней.

Но, как говорится, судьба решила все иначе.

В начале ноября 1758 года Казанова продал часть своей фабрики за пятьдесят тысяч ливров некоему Жану Гарнье, который за это обязался взять часть покрашенного материала. Однако выяснилось, что ткань кто-то уже успел украсть со склада, и покупатель через суд потребовал вернуть свои пятьдесят тысяч, объявив договор расторгнутым.

По решению суда этому Жану Гарнье через конфискацию отошел весь склад Казановы, а также «Маленькая Польша», лошади, коляски и прочее имущество.

Казанова уволил слуг и, конечно же, работниц, а потом нанятый адвокат предал его, не опротестовав вовремя очередной денежный иск, так что Казанова кончил тем, что его арестовали.

В восемь часов утра 23 августа 1759 года Казанова был арестован прямо на улице Сен-Дени. Один полицейский подошел к нему спереди, другой — сбоку, третий — сзади, и он был немедленно доставлен в тюрьму Фор-л’Эвек, находившуюся на углу улиц Сен-Жермен-л’Оксерруа и Бертена Пуаре.

Оказаться в тюрьме — это было совсем не то, о чем мечтал Казанова, и через два дня он уже вышел на свободу. Что этому способствовало? То ли он сам успокоил своих кредиторов, то ли за него заплатила графиня дю Рюмен… А может быть, это сделала маркиза д’Юрфе? Точно известно, что Манон Баллетти прислала Казанове свои алмазные сережки.

Как бы то ни было, 25 августа Казанову освободили. После этого он вернул Манон ее сережки, отобедал у маркизы д’Юрфе, сходил во Французский театр и в Итальянскую комедию, поужинал с Манон, которая была счастлива дать ему еще одно доказательство ее любви.

И все же арест окончательно испортил Казанове удовольствие от Парижа. В результате, он принял решение начать совершенно новую жизнь. На сей раз он хотел честно работать над созданием состояния, чтобы потом жениться на Манон. Манон, узнав об этом, обрадовалась, но предложила несколько поменять порядок, то есть сначала жениться, а потом начать новую жизнь. Казанова был готов к этому всем сердцем, но в голове у него оказалось немало доводов против.

Конечно же, Казанова отказался от «Маленькой Польши» и своего поста устроителя лотереи, получив с Военной школы свой залог в восемьдесят тысяч за бюро на улице Сен-Дени. Потом он продал все, что у него оставалось, в том числе и всю мебель. После этого он распрощался с Манон. Она горько плакала, хотя он клялся, что женится на ней скоро… очень скоро…

И, надо сказать, она действительно очень скоро вышла замуж, но не за Казанову, а за королевского архитектора Жака-Франсуа Блонделя, родившегося в Руане в 1705 году.

Уже после смерти Казановы будут найдены письма его дорогой Манон, которые он сохранил. Их было сорок два, и все они были написаны в период с апреля 1757 года по январь 1760 года. Это же надо! Всю оставшуюся жизнь Казанова возил их с собой, переезжая с места на место, гонимый по всей Европе, но он так и не расстался с этим воспоминанием о своей целомудренной любви. Это ли не доказательство самого нежного чувства и истинной привязанности? Удивительно, но даже такой человек, как Казанова, мог иногда быть сентиментальным.

Вот одно из этих писем к ее дорогому Джакометто, как она его ласково называла:

«Ваш отъезд причиняет мне боль, какую я не могу вам описать; я удручена и совершенно без сил. Я не могу свыкнуться с печальной мыслью о том, что вы далеко от меня, что я целых два месяца вас не увижу и даже не смогу получать от вас вестей. Эти грустные мысли удручают меня, наполняя сердце болью».

Однако Манон, какой бы простушкой она ни выглядела, не доверяла Казанове в такой же степени, в какой любила. Она быстро поняла, что этот мужчина, которого желают все женщины, импозантный и уверенный в себе, обладающий связями при дворе, не создан для того, чтобы стать верным мужем.

Вот еще одно ее письмо:

«Вы начинаете сильно преувеличивать вашу любовь, я верю в ее искренность, мне это лестно, и я не желаю ничего другого, только чтобы она длилась всегда. Но продлится ли она? Я прекрасно знаю, что вас возмутят мои сомнения, но, мой дорогой друг, от вас ли зависит перестать меня любить? Или любить по-прежнему?»

Письма Казановы к Манон так и не нашли. Однако содержание их можно себе представить. Как пишет биограф Казановы Ален Бюизин, «я представляю себе короткие записки, начерканные наспех в редкую минуту досуга среди многочисленных занятий, дел лотереи, игры в карты, приемов в высшем обществе, каббалистической чепухи и секса».

Наверняка любовь Манон весьма льстила Казанове — такая чистая и трогательная, однако оценить ее по достоинству он не мог. В конце концов, бедная Манон постепенно поняла, что Казанова никогда на ней не женится. В середине февраля 1760 года она написала ему последнее письмо:

«Будьте благоразумны и примите хладнокровно новость, которую я вам сообщу. В этом свертке все ваши письма. Если вы храните мои письма, то сожгите их. Я рассчитываю на вашу порядочность. Не помышляйте более обо мне. Со своей стороны, я сделаю все возможное, чтобы позабыть вас. Завтра я стану женой господина Блонделя, королевского архитектора и члена королевской Академии. Вы меня очень обяжете, если по возвращении в Париж притворитесь, будто не узнали меня повсюду, где меня встретите».

А 29 июля 1760 года было подписано свидетельство о браке между Манон Баллетти и Жаком-Франсуа Блонделем, вдовцом пятидесяти пяти лет, профессором Художественного училища и членом Академии архитектуры. Очевидно, что Манон, разочарованная своей несчастной любовью, дала согласие первому же серьезному жениху, попросившему ее руки.