Дарующие Смерть, Коварство и Любовь - Сэмюэл Блэк Страница 39

Мне удалось добраться до Имолы только к вечеру. Городок невелик, но выглядит процветающим, и жизнь в нем течет вполне размеренно. Я проехал мимо нескольких ярко освещенных таверн; оттуда доносился дразнящий аромат жареных колбасок. На рыночной площади мне пришлось немного замедлить шаг, собравшиеся там горожане радостно лопотали что-то на своем местном диалекте. И в разношерстной толпе я с воодушевлением заметил много молоденьких девиц. (С тех пор как этим летом у нас родилась дочь Примерана, наши с Мариеттой ночи стали почти так же романтичны, как очистка канализации в трущобах.) Проехав по главной улице, я увидел перед собой квадратную краснокирпичную крепость с приземистыми круглыми башнями на каждом углу. Невзрачное, но мощное на вид сооружение. Возможно, я буду благодарен такой твердыне, если мятеж против герцога наберет силу.

Стремясь сообщить мои новости, пока они не протухли, я оставил лошадь на попечение слуги и доложился в резиденции герцога, не сменив даже дорожного платья. На сей раз у дверей не было никакой охраны, и приемная оказалась менее просторной — и холодной, несмотря на горящий камин. Голые каменные стены украшал красный с золотом флаг, в центре которого темнел угрожающего вида бык — эмблема рода Борджиа. По обеим сторонам от флага грозно поблескивали топоры. Светильник еще не зажгли, поэтому в комнате царили расплывчатые сумерки. Увидев меня, его светлость улыбнулся. Я поклонился и приложился к его затянутой в перчатку руке. От мягкой перчаточной кожи исходил запах амбры. Я представил мои верительные грамоты. На каменном подоконнике лежали бархатные подушки, там мы и присели лицом к лицу, буквально на расстоянии вытянутой руки. Герцог позвонил в колокольчик, и слуга принес нам вина в больших, богато украшенных золотых кубках.

Я выложил новости о заговоре его капитанов. Говоря, я следил за выражением его лица, но на нем не отразилось никаких эмоций. Я сообщил ему, что Флоренция получила приглашение присоединиться к мятежному союзу, но отказалась, и он слегка улыбнулся. В заключение, когда я в полной мере передал ему заверение в дружеском расположении от нашего гонфалоньера, герцог вежливо ответил благодарностью в его адрес за добрые слова и пояснил, что сам он неизменно желал дружбы с нашим городом, а за любые захватнические действия по отношению к нам в прошлом полностью несут ответственность злоумышления Вителлодзо и Орсини. Он говорил об этом равнодушным, почти усталым тоном, но в его глазах, когда он поглядывал на меня, искрился огонек иронической усмешки, словно он передавал мне тайное безмолвное сообщение: «Мы с вами умные люди и понимаем, что все эти оправдания ничего не значат, но нам приходится говорить их для проформы».

Я сделал глоток вина. Восхитительный напиток. Напряжение начало ослабевать. И вдруг герцог, подавшись вперед, коснулся моего плеча:

— Никколо, а вы, должно быть, испытали облегчение, узнав, что Вителлодзо Вителли теперь мой враг?

— Я… что вы подразумеваете, мой господин?

— Да бросьте, вы понимаете, о чем я говорю. Помните, ведь ваше имя было в том списке. Как, кстати, и имя вашего нового гонфалоньера.

Я насторожился: с чего он вдруг опять вспомнил об этом списке? На самом деле я скорее надеялся, что он вовсе забыл о нем.

— Мы познакомились с Пьеро Содерини в прошлом году, его направили ко мне в качестве посла. Он показался мне слабонервным и робким человеком, его легко напугать. А значит, им легко манипулировать, — герцог пристально посмотрел мне в глаза. — Правильно ли я понял, что вы являетесь его личным фаворитом?

Я вспыхнул. Наш разговор пошел в очень странном направлении.

— Мой господин, если вы…

— Успокойтесь, Никколо. Вы же понимаете, что мое имя теперь тоже занесено в знаменитый список Вителлодзо. Он возненавидел меня и поклялся убить. Поэтому мы с вами стали союзниками, вы и я… а заодно и ваш гонфалоньер.

Мне вспомнился наказ Содерини: «Вам следует использовать любую проявляемую им к вам благосклонность на пользу нашей республики». Но что бы, интересно, сказал гонфалоньер сейчас, если бы услышал наш разговор? Стоило ли мне подыграть Валентинуа, притвориться, что я помогу ему держать под контролем моего собственного начальника? Достаточно ли я умен, чтобы вести двойную игру с этим герцогом, столь искушенным в искусстве обмана?

Он вновь откинулся назад и вздохнул:

— Передайте гонфалоньеру, что если Флоренция желает дружить со мной, то сейчас нам самое время заключить союз. Прежде это было сложнее, поскольку я водил дружбу с вашими недругами. Но сейчас ваши враги стали моими. Такая благоприятная ситуация долго не продержится. Так что передайте вашему гонфалоньеру: либо сейчас, либо никогда. Убедите его, Никколо. Используйте ваше замечательное красноречие.