Сервантес - Андрей Красноглазов Страница 38

Действительно, в 133 году до н. э. столица кельтиберов сдалась на милость победителя, который в лице Сципиона разрушил и сжег город, а жителей продал в рабство, оставив для торжественного победного марша в Риме наиболее известных ее защитников.

Это важное политическое событие своего времени описано в трудах римских историков Страбона, Тита Ливия и прежде всего Полибия.

Современник Сервантеса историк Антонио де Гевара в книге «Частные эпистолы» (1548) представляет взятие Нумансии уже по-другому: «…внутри города раздавались громкие стоны женщин, жрицы громко взывали к своим богам, а все мужчины громогласно обращались к консулу Сципиону с просьбой дать им возможность выбраться наружу и сражаться, как подобает воинам, а не умирать от голода, подобно мирным людям… Когда увидали нумантийцы себя столь подлым образом окруженными и когда все продовольствие кончилось, собрались наиболее сильные мужчины и убили всех стариков, детей и женщин. И собрали они все богатства города и храмов, сложили их в кучу на площади и подожгли город со всех концов, а сами они, чтобы покончить с собою, приняли яд. Так что храмы и дома, богатства и люди — все погибло в один день. Ужасным было зрелище того, что совершили нумантийцы при жизни, но не менее ужасным было и то, что не оставили они Сципиону ни одной вещи, которую он мог бы присвоить, ни мужчины, ни женщины, над которыми он мог бы праздновать победу. За все время, которое Нумансия находилась в осаде, ни один нумантиец не сдался в плен и не был захвачен в плен римлянами. Каждый из них предпочитал лучше умереть… Когда Сципион увидал город горящим… и нашел всех жителей мертвыми или погибшими в пламени… он пролил много слез и сказал: „О, счастливая Нумансия, которой боги судили погибнуть, но не быть побежденной“».

Принципиальная разница в описании осады и взятия Нумансии в ряде исторических источников заключается в пафосе. Если традиции, идущей от Полибия, свойственны отрицательные интонации при описании нумантийцев: «…вышли из города и явились в назначенное место в ужасном виде, не похожие на людей, с нечистыми телами, заросшие волосами, с длинными ногтями, все полные грязи. От них исходила ужасная вонь, одежда на них висела не менее грязная и не менее вонючая», то более поздние источники (безусловно, опираясь на материал Полибия) делают акцент на мужестве, стойкости и героической смерти защитников Нумансии: «…собрались наиболее сильные мужчины и убили всех стариков, детей и женщин. И собрали они все богатства города и храмов, сложили их в кучу на площади и подожгли город со всех концов, а сами они, чтобы покончить с собою, приняли яд. Так что храмы и дома, богатства и люди — все погибло в один день».

В последнем варианте мужество нумантийцев достигает невиданной высоты в массовом суициде. Причем это не является домыслами самих авторов. Древняя история знает немало подобных случаев, диктуемых воинскими кодексами и религиозными установками эпохи, — так, например, поступили в 219 году до н. э. защитники иберийского города Астаны.

Различные трактовки гибели нумантийцев легко объяснимы: первая принадлежит победителям — гордым римлянам, желавшим видеть своих врагов порабощенными и униженными, вторая — собственно «испанская», создатели которой не хотели видеть в своих предках диких «варваров», от голода поедающих друг друга.

Сервантес был знаком с трагедией Нумансии, очевидно, благодаря трудам испанских историков «Четыре первые книги всеобщей хроники Испании» (1543) Флориана де Окампо, «Древности испанских городов» (1575) Амросио де Моралеса, «Сорок книг исторического изложения хроник и всеобщей истории всех королевств Испании» (1571) Эстебана де Гарибая, в которых защитники Нумансии совершают массовое самоубийство.

Однако он не ограничился переложением исторических событий на поэтический язык. Мигель де Сервантес обогатил и развил тему, использовав при этом как народную молву, так и некоторые ключевые исторические эпизоды, воспетые в произведениях его излюбленных авторов — Вергилия и Сенеки из древних и Эрсильи и «Романсеро» из «ближней» испанской традиции. Как и в «Алжирских нравах», каждое событие, каждую судьбу он преломил, подчинив все своему, авторскому замыслу.

Основная идея пьесы вырисовывается в противопоставлении гордых и свободолюбивых защитников Нумансии осадившим ее римлянам во главе со Сципионом.

Сам римский полководец — это хитрый и трезвомыслящий солдат, который ради победы готов пойти на все, на любые действия и поступки. Того же он требует и от своего войска: