Алехин - Юрий Шабуров Страница 38

А после турнира, когда все препятствия исчезли и вопрос о матче с Капабланкой был окончательно решен, Алехина одолели сомнения. «Плодотворна ли была моя многолетняя работа над усовершенствованием своего стиля? — спрашивал он себя. — Принял ли он окончательную форму, хорошо ли я усвоил все вынесенное мною из опыта, правильны ли были все мои выводы? Мне необходимо было проверить, прочно ли я закрепил все усвоенное раньше шаг за шагом, и поэтому я, — продолжал Алехин, — охотно принял приглашение на Кечкеметский турнир, хотя до отъезда в Буэнос-Айрес оставалось всего лишь шесть недель. И я вскоре убедился, что играю вполне уверенно и с такой же ясностью и легкостью, как это было в Баден-Бадене. При этом со второй половины турнира художественный интерес отошел для меня на задний план, и единственной, чисто спортивной задачей было — удержать достигнутый перевес до конца».

Турнир в Кечкемете проводился в два этапа: вначале игра шла в двух предварительных состязаниях при 10 участниках в каждом, а затем по 4 победителя образовали финал. Алехин завоевал первый приз, набрав 12 очков из 16 без единого поражения. Второй и третий призы с 11½ очками разделили А. Нимцович и Л. Штейнер.

Когда турнир в Кечкемете 14 июля 1927 года закончился, до начала давно ожидаемого матча на первенство мира между Хосе Раулем Капабланкой и Александром Алехиным в Буэнос-Айресе оставался всего лишь месяц.

В прогнозах недостатка не было. Впервые для того времени в единоборство за обладание почетным званием вступали соперники в расцвете своего жизненного и шахматного пути. Капабланке было в ту нору 38 лет, Алехину 34 года. У каждого из выдающихся гроссмейстеров в активе имелось множество блистательных побед в международных турнирах и призов за лучшие партии. И тот и другой обладали тонким пониманием позиции и поразительной быстротой шахматного мышления.

Но к предстоящему матчу Капабланка и Алехин подошли, находясь на принципиально разных творческих платформах, и это придавало особый интерес их поединку.

Капабланка в своем шахматном творчестве тяготел к внешне простым позициям, требующим глубокой интуиции и виртуозной техники. В 1921 году, когда он убедительно выиграл матч на первенство мира у Эмаиуила Ласкера, его шахматная сила, как отмечал Алехин, «достигла вершины: кристально чистое ведение дебюта и миттельшпиля соединялось с непревзойденной эндшпильной техникой». Но из этого, разумеется, не следовало, что общий прогресс шахматного искусства невозможен.

Капабланка приобрел репутацию «шахматной машины в образе человека», виртуоза шахматной техники, безошибочно использующего малейшие позиционные преимущества. Он был убежден, что постиг шахматы до предела и знает тайну победы. По его мнению, встреча равных по силе выдающихся шахматистов впредь неизбежно будет заканчиваться ничейным исходом. Развитие шахмат зайдет в тупик. Близкую «ничейную смерть» шахматам предсказывал и Ласкер.

Но Алехин был убежден в обратном, он верил в безграничные творческие возможности шахмат. Обладая ярким комбинационным зрением, Алехин тонко понимал динамику позиции и всегда стремился к полнокровной игре. Его неожиданные, оригинальные по содержанию комбинации встречались даже в самых простых по виду позициях. Комбинации Алехина открывали неизведанные глубины шахмат, убеждали в неисчерпаемости шахматного искусства.

До матча в Буэнос-Айресе только Ласкеру и Капабланке удавалось отражать натиск Алехина и, противопоставляя его бурной фантазии прочную позиционную эрудицию, одерживать победы. В предыдущих встречах Алехин проиграл Капабланке 5 партий при 7 ничьих, ни в одной не сумел взять верх. Поэтому некоторые шахматные авторитеты, такие, как Г Мароци, Р. Шпильман, Э. Грюнфельд и другие, утверждали, что Капабланка вообще не проиграет ни одной партии в матче. Другие высказывались осторожнее, но тоже не допускали возможности поражения чемпиона. Стиль игры Алехина, конечно, производил впечатление, но запас прочности у Капабланки казался большим.

В успех претендента верили немногие. Рихард Рети назвал стиль Алехина стилем будущего, «который должен победить стиль Капабланки так же, как несущийся в воздухе аэроплан в конце концов обгонит ползущий по земле поезд… Творчеству Алехина принадлежит будущее». Большую силу провидения обнаружил издатель московского журнала «Шахматы» Н. И. Греков, известный историк и литератор. «Соперники равны, — писал он. — Но если капризная фортуна в предстоящей борьбе дарует победу сильнейшему, то с момента окончания матча чемпионом мира должен стать Алехин».

Сами участники матча оценивали свои шансы в разной тональности. Капабланка, прибыв в Буэнос-Айрес, советовал своим поклонникам, державшим за него пари: «Не давайте слишком большой форы. Сто к одному — слишком много, но пять к одному — достаточно». У него сомнений в победе не было…

А вот Алехин, встретив в парижском кафе «Режанс» профессора А. А. Смирнова, знакомого по Санкт-Петербургу, говорил на эту тему без самообольщения: «Для меня нет неясных черт в игре Капабланки, и с этой стороны я в совершенстве подготовился к борьбе. Все же я себе еще не представляю, как я смогу выиграть шесть партий. Правда, еще менее я могу себе представить, как он выиграет у меня шесть партий…»

Александр Алехин приближался к исполнению своей заветной мечты. Он всю сознательную жизнь был нацелен на штурм шахматного Олимпа. А теперь, волею судеб, от него зависело и будущее развитие шахматного искусства. Тупик, «ничейная смерть» — или безграничное творчество?..

Шахматный мир был в ожидании события, призванного дать ответ на этот вопрос.