Лукреция Борджиа - Сара Брэдфорд Страница 38

Из Урбино Лукреция ехала вместе с Елизаветой в отличном паланкине, который предусмотрительно подготовил папа. Это оказалось намного комфортнее, чем езда верхом по грязной дороге. К такому решению их побудило трудное двухдневное путешествие, вымотавшее не только Лукрецию и ее дам, но даже лошадей и мулов. В Пезаро они прибыли совершенно изможденные. Должно быть, Лукреция испытывала странное чувство, въезжая в город, в котором, будучи женой Джованни Сфорца, она когда-то была графиней. Сейчас ее встречали как почетную гостью отсутствующего на тот момент брата, который, когда бывал в городе, занимал апартаменты Джованни Сфорца. Сотня детей, одетых в одежду цветов Чезаре — желтую с красным, — с оливковыми ветвями в руках встречали ее криками: «Герцогиня, герцогиня, Лукреция, Лукреция». Дамы высшего света, бывшие ее подданные, тепло встретили ее во дворце, в котором она когда-то жила, «со столь явным проявлением любви и уважения, что и желать нельзя большего», — отметили послы. Лукреция позволила своим придворным дамам и фрейлинам танцевать в малом зале, сама она, правда, при этом не присутствовала. Очевидно, за теплым на вид приемом Лукреция почувствовала некоторую сдержанность. «Она уединялась в своих комнатах, чтобы вымыть волосы. Впрочем, по характеру человек она замкнутый и одинокий».

Теперь Лукреция проезжала через графство Чезаре в Романье, останавливалась во дворцах, из которых брат ее так грубо выгнал прежних хозяев — Джованни Сфорца (он находился в ссылке в Венеции) и Пандольфо Малатеста Римини. Катерина Сфорца, бывшая правительница Имолы и Форли, выпущенная из застенков замка Святого Ангела, сильно постарела, перенеся лишения по милости Борджиа. Сейчас она, овдовев, жила довольно комфортно на вилле Медичи в Фьезоле. Отняв у юного и смелого правителя Фаэнцу, которую он самоотверженно защищал, Чезаре заточил Асторре Манфреди в казематы замка Святого Ангела, оттуда он уже не вышел. Куда бы Лукреция ни направлялась, на всем лежала тень Чезаре. 24 января из Чезены послы передали Ферранте тревожный слух, будто в этих местах находится Каррачьоло и герцогиню могут похитить в отместку Чезаре за похищение Доротеи. В каждом городе Романьи, через который проезжала Лукреция, по распоряжению Чезаре ее встречали толпы детей, одетые в ее цвета — желтый и багровый. Они размахивали оливковыми ветвями. Во всех дворцах, совсем недавно покинутых прежними хозяевами, в которые приезжала Лукреция, залы сверкали роскошным убранством. Местная знать почтительно выходила ее встречать. Мрачный наместник Романьи, дон Рамиро де Лорка, по приказу Чезаре выровнял и отремонтировал дороги. Стоимость проезда обошлась брату в 8 тысяч дукатов. В Имоле Лукреция снова настояла на однодневном отдыхе, так как перед встречей с правителем Болоньи Бентивольо ей необходимо было вымыть волосы. Прошлым летом Чезаре угрожал этому городу, и Бентивольо спас всех, прибегнув к защите французского короля. Жена Бентивольо, Джинерва, была теткой Джованни Сфорца. Феррарские послы пришли в отчаяние из-за решения Лукреции задержаться в Имоле. «Показав ей письмо от 25-го числа, мы убеждали достопочтенную герцогиню, что завтра нам нужно покинуть это место, с тем чтобы к последнему дню месяца прибыть в Борго Сан Лука (окрестности Феррары], как и желает Ваша Светлость… Она ответила, что всегда склоняется перед Вашей волей, однако на этот раз просто вынуждена задержаться. Причину этому она, мол, сообщила заранее: ей необходимо вымыть волосы, а сделать это в Болонье будет весьма непросто…»

Сейчас может показаться странным столь большое внимание Лукреции к мытью волос, однако следует подчеркнуть, что женщины Ренессанса считали эту процедуру главной в наведении красоты. Маринелло, авторитетный специалист XVI века по части здоровья и красоты, отвел пять страниц своего сочинения изложению рецептов, согласно которым можно осветлить волосы. Для этого использовали разные виды воды, пепел от сгоревшей виноградной лозы кипятили с соломой ячменя, очищали от коры корни лакричника, после чего мелко его рубили, а можжевельник строгали ножом. Снадобьями натирали голову и оставляли подсохнуть, это «заставляло волосы блестеть, как золотые нити». В число других ингредиентов входил шафран, соскребыши с лошадиных копыт, тмин, мирра и квасцы. Лбы красавиц должны были быть высокими, белыми и безмятежными. Лишние волосы убирали с помощью пасты или мастики, которые накладывали на ночь. Возможно, самым революционным был способ отбеливания кожи лица, шеи, рук и других частей тела, «белее алебастра» (позаимствован также у Маринелло): «Возьми двух молодых белых голубей, отрежь им головы, ощипай и вынь внутренности, смели их с четырьмя унциями персиковых косточек и таким же количеством вымытых дынных семечек, смешай с двумя унциями очищенной ртути, ложкой фасолевой муки и размолотыми камешками, полежавшими в течение суток в молоке. Возьми также два молоденьких капустных кочешка, свежий сыр, приготовленный в тот же день или час, четырнадцать белков свежих яиц, пол-унции камфары и равное количество буры; четыре размолотые и смешанные друг с другом луковицы белой лилии. Положи все в сосуд, смешай с водой и используй, как тебе будет угодно». Он посвятил еще восемь страниц рецептам отбеливания кожи. Без этого в те дни женщина не могла считаться красивой. Кто же удивится после этого, что дамы тратили целые дни на поддержание своей красоты?

Наконец 29 января Лукреция и Елизавета об руку с Ферранте и Сиджизмондо торжественно вступили в Болонью. В трех милях от города Лукрецию приветствовали четверо сыновей Бентивольо. Сам правитель Джованни Бентивольо оказал ей честь: спешился и подал ей руку. У окон, выходивших на улицу, столпились зрители. На стенах висели гербы Ватикана рядом с гербами Болоньи, французского короля, рода Эсте, рода Борджиа и герцога Романьи. В том же дворце, где остановилась Лукреция со своими придворными дамами, Джованни Бентивольо дал в ее честь бал и пригласил на него самых красивых женщин Болоньи. К Лукреции было приковано внимание всех присутствующих, и к вечеру она так устала, что на следующий день долго спала. Поцци сообщает Эрколе, что у него не хватило духу разбудить ее, когда курьер прибыл с его письмами и инструкциями.

Лукреция понимала, что с нее не спускают глаз каждый день и каждый час путешествия. Ферранте, возможно, не столь усердно докладывал о своих наблюдениях, зато другой корреспондент Изабеллы, Иль Прете, не терял ни минуты. В Кальи он даже умудрился проникнуть в комнату, в которой спала Лукреция, и рассмотреть ее ночную одежду. Он написал, что Лукреция была придирчива в выборе туалетов, это ее качество распространялось даже на упряжь лошадей и мулов. Он сообщил интимные подробности о ее придворных дамах: «во-первых, мадонна Иеронима Борджиа, сестра кардинала (говорят, она страдает французской болезнью). Другую зовут мадонна Анджела [Борджиа]. Думаю, вам будет интересно услышать, что она моя любимица. Она, кстати, родная сестра мадонны Иерони-мы. Еще есть Каталина из Валенсии. Некоторые ею восхищаются, другим же она не нравится. Еще одна Каталина, красивая девушка из Перуджи. Две неаполитанские девушки: одну зовут Синтия, другую опять же Каталина. Они не слишком хороши собой, зато грациозны. И еще мавританка… такой красавицы я в жизни не встречал. Она весела и хорошо одета. Носит золотые браслеты и жемчуг… Мне кажется, она самая любимая камеристка мадонны». И все-таки самое большое впечатление производила на Иль Прете Лукреция, хотя Изабелле это было явно не по нраву. Как и всем остальным, кто встречал ее, она казалась совершенно не похожей на порочную и развратную женщину, как о ней отзывалась молва. «Заверяю вас, женщина эта выглядит скромной: волосы тщательно убраны, грудь прикрыта, как и у ее придворных дам. День ото дня она производит на меня все лучшее впечатление. У нее быстрый ум: приходится держать с ней ухо востро. В общем, я считаю ее женщиной мудрой, и это не только мое мнение, но и всех остальных…»