Вьетнам. История трагедии. 1945–1975 - Макс Хейстингс Страница 38

Навстречу массовому потоку беженцев из Северного Вьетнама в 1954–1955 гг. в обратном направлении тек лишь тонкий ручеек. Коммунистические партизанские отряды после эмоциональных проводов в своих деревенских общинах отправлялись маршем на Север. В общей сложности за этот период Северный Вьетнам принял всего 173 900 бойцов Вьетминя и 86 000 членов их семей. Один ветеран революционного движения нанес прощальный визит в дельту Меконга, прежде чем неохотно подчиниться приказу о «перегруппировке» на Север. «Что ж, увидимся через два года!» ^[144] — уверенно сказал он остающимся товарищам и поднял вверх два пальца — жест, ставший популярным среди вьетминевцев, который символизировал, что до исполнения их мечты осталось совсем немного времени. Жена секретаря ЦУЮВ Ле Зуана была беременна вторым ребенком, когда муж отправил ее на Север на польском корабле вместе с семьей своего близкого товарища Ле Дык Тхо. Сам он остался. До конца своих дней Ле Зуан утверждал, что Хо Ши Мин совершил две исторические ошибки: в 1945 г. позволил вернуться французам и в 1954 г. согласился на раздел страны. Он и другие сторонники жесткой линии были убеждены, что за единый коммунистический Вьетнам им придется сражаться с оружием в руках. Перед отъездом он сказал Нга: «Передай Хо, что пройдет 20 лет, прежде чем мы увидимся снова» ^[145].

В нарушение Женевских соглашений Ханой, чтобы подстраховаться на случай возобновления военных действий, приказал 10 000 вьетминевцам тайно остаться на Юге. Между тем большинство из тех, кому пришлось «перегруппироваться» на север от новой демилитаризованной зоны (ДМЗ), были возмущены решением Ханоя согласиться на раздел страны. На Севере им пришлось столкнуться с гораздо бо́льшими трудностями и лишениями, чем на относительно сытом Юге; многие тяжело переживали расставание с семьями, что усугубляло их недовольство. Жена Ле Зуана с двумя маленькими детьми жила в крошечной комнатушке над автомастерской на окраине Ханоя, зарабатывала на жизнь статьями для партийной газеты «Вьетнамские женщины» и ничего не знала о судьбе своего мужа. Некоторые южане, особенно занимавшие высокие партийные посты, открыто демонстрировали неповиновение северному политбюро, и почти каждый мечтал вернуться домой. Те, у кого была такая возможность, отправляли своих детей учиться в СССР и Китай.

Новое государство Южный Вьетнам и его правительство оказались в более выигрышном положении, чем северяне: дельта Меконга традиционно была ведущим рисопроизводящим регионом в Юго-Восточной Азии; к тому же его сельская местность меньше пострадала от военных действий. Местное население, хотя и поддерживало национально-освободительную борьбу, которую вел Вьетминь, не было увлечено коммунистическими идеями. Наконец, американцы поставили перед собой цель превратить Южный Вьетнам в витрину «свободного мира». Позже один офицер южновьетнамской армии размышлял по поводу тех дней: «Мы воспринимали происходящее как должное. Мы не были богаты, но наша жизнь оставалась довольно благополучной, и мы располагали некоторой свободой. Южные вьетнамцы всегда отличались мягкостью, потому что они живут на плодородной земле. Северяне же были более жесткими, потому что живут на скудных и суровых землях» ^[146]. Бывший северянин, сумевший сделать карьеру на государственной службе в Сайгоне, писал: «Для многих из нас 1956–1960 гг. оказались лучшими в нашей жизни — мы были полны ожиданий и радужных надежд» ^[147]. Фунг Тхи Ли, родившаяся в 1949 г. в крестьянской семье, вспоминает свое деревенское детство как «рай, где мы жили посреди многоцветья тропических птиц, неповоротливых буйволов, домашних животных — собак, кур и свиней, среди полноводных рек, в которых мы любили купаться, и просторных полей, где могли бегать и смеяться днями напролет» ^[148].

В отличие от Хо Ши Мина, который проложил себе путь к власти в Северном Вьетнаме огнем и мечом, Нго Динь Зьем стал премьер-министром Южного Вьетнама по прихоти марионеточного «главы государства», бездельника и плейбоя Бао Дая. Как политическая фигура Зьем не вызывал восторга ни у французов, ни у американцев. Он обладал некоторыми качествами, присущими великим лидерам: смелостью, честностью, целеустремленностью и страстной преданностью своей стране. К сожалению, он также был ревностным католиком, слепо преданным своей алчной и беспринципной семье, пропитанным мессианской убежденностью в собственной избранности и ностальгией по иллюзорному прошлому, а также абсолютно безразличным к нуждам и чаяниям народа.

Правление Зьема в глазах большинства вьетнамцев мало чем отличалось от французского колониализма. Постоянно окружавшие его крупные, высокорослые американцы лишь подчеркивали физическую и политическую малозначительность Зьема. Он родился в 1901 г. и какое-то время мечтал стать священнослужителем, как его старший брат Нго Динь Тхук, — впоследствии Зьем убедил Ватикан сделать того архиепископом Хюэ. Но в итоге Зьем выбрал государственную службу и к 25 годам дослужился до должности губернатора провинции. В 1933 г. французы заставили Бао Дая назначить молодого амбициозного политика министром внутренних дел, однако тот продержался на этом посту всего три месяца: Зьем требовал реальных полномочий и свободы действий, в результате чего перессорился с колониальными властями. Именно тогда он сказал слова, которые впоследствии оказались пророческими: «Коммунисты победят нас не благодаря своей силе, а по причине нашей слабости». Во время Второй мировой войны он попал в плен к вьетминевцам, которые убили одного из его братьев и племянника. Хо Ши Мин встретился с Зьемом и предложил ему сотрудничество, но получил резкий отказ. «Вы — преступник, который сжег и разрушил нашу страну, — якобы заявил тот. — Мой брат и его сын — всего лишь две жертвы из сотен тех, кого вы убили». Позже коммунисты сетовали на добросердечие Хо, который приказал отпустить Зьема на свободу.