Распутин. Вера, власть и закат Романовых - Дуглас Смит Страница 37

«Странным показался не Распутин, который держался так, что мне было жалко его; а странным было отношение к нему окружавших, из коих одни видели в каждом, ничего не значащем, вскользь брошенном слове его – прорицание и сокровенный смысл, а другие, охваченные благоговейным трепетом, боязливо подходили к нему, прикладываясь к его руке… Как затравленный заяц озирался Распутин по сторонам, видимо, стесняясь, но в то же время боясь неосторожным словом, жестом или движением разрушить обаяние своей личности, неизвестно на чем державшееся… Были ли на этом вечере те, кто притворялся и лицемерил, не знаю… Может быть, и были… Но большинство действительно искренно было убеждено в святости Распутина, и это большинство состояло из отборных представителей самой высокой столичной знати, из людей самой чистой и высокой религиозной настроенности, виноватых только в том, что никто из них не имел никакого представления о природе истинного “старчества”».

Пистолькорс пригласил князя присоединиться к ним в доме барона Николая Рауша фон Трауэнберга, чиновника министерства финансов, на Васильевском острове. Там должен был выступать Распутин. В то время проповеди Распутина (хотя никто их так не называл) были сенсацией. Он говорил недолго, ограничиваясь краткими изречениями и несколькими резкими, несвязными словами, всегда непонятными и загадочными. В гостиной собрались аристократы и те, кого Жевахов отнес к «подозрительным типам». Все глядели на Распутина, пытаясь привлечь его внимание. Кто-то громко, но ни к кому не обращаясь, заговорил о том, как Распутин его исцелил. Услышав это, Распутин резко оборвал говорившего. В углу стояла странная женщина, смотревшая на Распутина широко раскрытыми глазами. Она явно находилась в состоянии экстаза и с трудом контролировала себя. Пистолькорс шепнул на ухо князю, что это Ольга Лохтина, которая бросила мужа и семью, чтобы быть с Распутиным. Жевахов глазам своим не верил. Ему казалось, что он очутился в сумасшедшем доме.

Распутин сел за стол, громко щелкая орехи руками. Увидев Пистолькорса и Жевахова, он грубо прогнал молодых дам и пригласил их сесть рядом с ним. Он спросил, зачем они пришли – посмотреть на него или научиться тому, как спастись в этом мире. «Святой, святой!» – взвизгнула в этот момент стоявшая в углу генеральша О. Лохтина. «Помалкивай, дура», – оборвал ее Распутин. Обращаясь к Пистолькорсу с Жеваховым, Распутин сказал, что лишь немногие могут покинуть мир и уйти в монастырь. Большинству надлежит оставаться в мире. Но как спастись, когда вокруг столько искушений? Недостаточно просто вести богоугодную жизнь, как этому учат в церкви. И что это означает? Как человеку найти Бога? Распутин говорил, и все в комнате молча внимали ему, наклонившись, чтобы лучше его слышать.

В воскресенье после церкви, помолившись Богу, по словам Распутина, следует покинуть город и выйти в чистое поле. Нужно идти, идти и идти, пока безобразные трубы города не исчезнут вдали, а впереди будет виден только бескрайний горизонт. И тогда поймешь, насколько ты мал и незначителен, насколько беспомощен, и столица покажется тебе муравейником, а ее обитатели – скопищем бессмысленных насекомых. И что же тогда, спросил Распутин, произойдет с твоей гордостью и суетой, властью и положением? Ты посмотришь в небеса и впервые поймешь, что Он – это все, что необходимо твоей душе. Ты ощутишь это в себе и почувствуешь нежность. Это и есть первый шаг к Богу.

Принеси это чувство с собой в город и храни его всю жизнь, продолжал Распутин. Все, что ты делаешь и говоришь, должно идти от Бога, живущего в твоей душе. И твои действия и слова будут отличны от слов и деяний этого мира. И так спасешься, потому что жизнь твоя более не будет посвящена прославлению собственных страстей, но только служению Богу. Помните, говорил Распутин, Христос учил, что Царство Божие – в душе человека. Обрети Бога и живи в Нем и с Ним.

Распутин замолчал. Жевахов был тронут. Распутин не сказал ничего нового, ничего такого, чего до него не говорили много раз. Но то, как он это сказал, простота и конкретность его выражений, без всякой мертвой теологии и цитат, сделало его слова столь редкими и сильными. Жевахов решил, что секрет влияния Распутина кроется в его способности опираться на собственный живой опыт при разъяснении библейских истин. Теперь князю стало ясно, почему такие женщины, как Лохтина, склонные к «религиозному экстазу», считают его святым⁷. Жевахов и сам стал верным поклонником Распутина, за что был вознагражден в сентябре 1916 года – его назначили товарищем обер-прокурора Святейшего синода, где раньше он служил скромным чиновником.

Еще одним сторонником Распутина был архиепископ Гермоген. «Этот человек – раб Божий, – говорил он Жевахову. – Ты согрешишь, даже если просто подумаешь о нем что-то плохое». Гермоген (Георгий Долганев) родился в 1858 году. Он стал ярым сторонником Распутина с момента первого знакомства, но позже превратился в одного из злейших его врагов. Как Феофан и его протеже Илиодор, Гермоген окончил петербургскую духовную академию. И, как Илиодор, он придерживался экстремистских религиозных убеждений. До пострижения в монахи в декабре 1890 года он самостоятельно кастрировал себя, пытаясь достичь духовного совершенства через умерщвление плоти. Это породило слухи о принадлежности Гермогена к секте скопцов⁸. В начале 90-х годов XIX века он служил инспектором тифлисской семинарии в Грузии. Среди учащихся этой семинарии был Иосиф Виссарионович Джугашвили, впоследствии вошедший в историю под именем Сталина. Гермоген поймал юного Иосифа с книгой Виктора Гюго «Девяносто третий год», запрещенной для монахов из-за слишком уж положительного изображения французских революционеров. За этот проступок Иосифа заперли в карцере. В апреле 1903 года Гермоген получил престол Саратова и Царицына. На этом посту он и оставался до судьбоносной встречи с Распутиным в начале 1912 года. Антисемит и националист, Гермоген открыто поддерживал крайне правую организацию Черная сотня, проповедовал ксенофобию и слепое подчинение русскому самодержавию. В начале века Гермоген являлся одной из самых влиятельных и сильных фигур в Русской православной церкви⁹.